Жить ой. Но да.
Почему-то кажется, что если я сейчас начну писать об этой постановке, то всё волшебство сразу исчезнет.
"Бабушки" — это что-то такое, чему очень сложно подобрать один исчерпывающий эпитет. Это как кубик Рубика в разобранном состоянии. Светлана Землякова, чей спектакль "В.О.Л.К." полтора года назад произвёл в моём сознании настоящий переворот, на сцене Практики снова работает с тем, с чем привыкла — с историями из русской глубинки. И получается это просто потрясающе.
У "Бабушек" нет сюжета, это калейдоскоп жизней шести девочек, шести женщин, шести бабушек. Они сидят перед тобой на лавочке, шестеро смешно одетых, чуть сгорбленных фигурок, и под платками ещё видны девичьи лица. Но стоит им открыть рот и заговорить, как внезапно понимаешь: ни дать ни взять настоящие старушки, и по всему залу от них разлетается-разливается певучая и одновременно грубоватая речь, которой уже давно не слышно в мегаполисе. Они большими испуганными глазами смотрят на микрофон, добродушно посмеиваются над интервьюером Алексеем (Паша Артемьев), который не умеет молиться, и поют старинные песни так, что по всему телу бегут мурашки. Есть что-то необъяснимо печальное, лебединое и в протяжных старых песнях, и в самих сибирских диалектах даже тогда, когда поётся и говорится о чём-то радостном, простом, лёгком. Как будто в них вся горечь и трудность жизней предков. "Нам бы сейчас родиться, мы жизни не видали," — говорят героини в одной из сцен. И чем больше они рассказывают о себе, тем страшнее делается от этой фразы.
Нет, это не мрачный и не, упаси бог, чернушный спектакль. Он смешной, грустный, тяжёлый, забавный, трогательный, очаровательный, он — всё многообразие чувств, что мы испытываем, пока коптим небо на этой планете. У каждой бабушки есть своя история и свои важные вехи: кого-то приёмный сын с первой же встречи назвал мамой, кому-то жених чуть не отпилил кисть на лесопилке, кто-то назвал свою чёрно-белую корову Дочкой. Где-то улыбаешься, где-то украдкой вытираешь с глаз слёзы, потому что ко всему происходящему испытываешь какую-то удивительную эмпатию: тебе точно так же горько, обидно, светло и радостно, как и этим старушкам. За полтора часа ты проживаешь сразу несколько жизней и в итоге выходишь из зала, как бы пафосно это ни звучало, чуть-чуть больше понимающим в отношении людей вокруг тебя.
Больше всего я боялась, что "Бабушки" станут эдаким аттракционом для пресыщенной столичной публики — клюквенный спектакль про сибирских старух, полный стереотипов о mother Russia. Но этот вербатим, сделанный в том числе на основе книги «Русская деревня в рассказах её жителей», оказался очень нежным и с большим сочувствием к образу жизни деревенских женщин. Чтобы ты, пока смотришь, почувствовал: может быть по-другому.
А в самом конце актрисы снимают с себя пальто, валенки и платки и оказываются молодыми девчонками в разноцветных платьях, и в этой финальной точке больше смысла, чем в любых словах, которые могли бы быть сказаны на этом месте. Феникс возрождается из пепла. Бабочка вылетает из кокона. Жизнь продолжается.
"Бабушки" — это что-то такое, чему очень сложно подобрать один исчерпывающий эпитет. Это как кубик Рубика в разобранном состоянии. Светлана Землякова, чей спектакль "В.О.Л.К." полтора года назад произвёл в моём сознании настоящий переворот, на сцене Практики снова работает с тем, с чем привыкла — с историями из русской глубинки. И получается это просто потрясающе.
У "Бабушек" нет сюжета, это калейдоскоп жизней шести девочек, шести женщин, шести бабушек. Они сидят перед тобой на лавочке, шестеро смешно одетых, чуть сгорбленных фигурок, и под платками ещё видны девичьи лица. Но стоит им открыть рот и заговорить, как внезапно понимаешь: ни дать ни взять настоящие старушки, и по всему залу от них разлетается-разливается певучая и одновременно грубоватая речь, которой уже давно не слышно в мегаполисе. Они большими испуганными глазами смотрят на микрофон, добродушно посмеиваются над интервьюером Алексеем (Паша Артемьев), который не умеет молиться, и поют старинные песни так, что по всему телу бегут мурашки. Есть что-то необъяснимо печальное, лебединое и в протяжных старых песнях, и в самих сибирских диалектах даже тогда, когда поётся и говорится о чём-то радостном, простом, лёгком. Как будто в них вся горечь и трудность жизней предков. "Нам бы сейчас родиться, мы жизни не видали," — говорят героини в одной из сцен. И чем больше они рассказывают о себе, тем страшнее делается от этой фразы.
Нет, это не мрачный и не, упаси бог, чернушный спектакль. Он смешной, грустный, тяжёлый, забавный, трогательный, очаровательный, он — всё многообразие чувств, что мы испытываем, пока коптим небо на этой планете. У каждой бабушки есть своя история и свои важные вехи: кого-то приёмный сын с первой же встречи назвал мамой, кому-то жених чуть не отпилил кисть на лесопилке, кто-то назвал свою чёрно-белую корову Дочкой. Где-то улыбаешься, где-то украдкой вытираешь с глаз слёзы, потому что ко всему происходящему испытываешь какую-то удивительную эмпатию: тебе точно так же горько, обидно, светло и радостно, как и этим старушкам. За полтора часа ты проживаешь сразу несколько жизней и в итоге выходишь из зала, как бы пафосно это ни звучало, чуть-чуть больше понимающим в отношении людей вокруг тебя.
Больше всего я боялась, что "Бабушки" станут эдаким аттракционом для пресыщенной столичной публики — клюквенный спектакль про сибирских старух, полный стереотипов о mother Russia. Но этот вербатим, сделанный в том числе на основе книги «Русская деревня в рассказах её жителей», оказался очень нежным и с большим сочувствием к образу жизни деревенских женщин. Чтобы ты, пока смотришь, почувствовал: может быть по-другому.
А в самом конце актрисы снимают с себя пальто, валенки и платки и оказываются молодыми девчонками в разноцветных платьях, и в этой финальной точке больше смысла, чем в любых словах, которые могли бы быть сказаны на этом месте. Феникс возрождается из пепла. Бабочка вылетает из кокона. Жизнь продолжается.