Жить ой. Но да.
Гм. Когда ещё, как не в Хэллоуин, было смотреть это?
Всё началось с того, что во вторник на прогон сходила Маша и сказала, что в этот раз Богомолов курил нечто особенно забористое. Вчера папа посмотрел сюжет про "Мушкетёров" и сказал что-то вроде "г-споди, вы с мамой идёте на какую-то жесть". Я морально готовила себя к адову аду, но нет, всё не так плохо, как я предполагала, хотя ощущения у меня очень смазанные.
Богомолов - не мой режиссёр. Я очень его уважаю, я им восхищаюсь, но то, что он делает, я никогда не назову своим на сто процентов. Моя проблема в его отношении - это тот факт, что идя на постановку Богомолова, я попадаю не на Пушкина, не на Уайльда, не на Дюма, а на Богомолова. На его текст, на его всё. С таким же успехом он мог бы половину своих спектаклей пускать как оригинальные - какая разница, если в сочинённой им пьесе от персонажей обычно остаются одни имена, а от оригинального сюжета - кое-где сохранённая канва? С другой стороны, может, в создании таких альтернативных вселенных есть какой-то комиксовый смысл, просто я его ещё не уловила.
Сделаю коротенькую ремарку. На июньской "Ночи поэзии" Богомолов во втором отделении читал стихи собственного сочинения. Это было очень странно, а в его исполнении - странно вдвойне. Странно не потому, что плохо, а потому, что вроде бы хорошо, но чуждо, сложно, серо и отчётливо веет канализацией.
Так вот сегодня у меня было ощущение, что я без малого пять часов смотрю, как Константин Юрьевич читает свои стихи.
Рассказывать про сюжет - начинание заведомо гиблое; примерно как пересказывание первой серии "Американской истории ужасов: Отель", оно может вызвать только недоумение и фразу "погоди, не уверен, что хочу слушать дальше". Микс из Дюма, "Иронии судьбы", "Малыша и Карлсона", Джастина Бибера, Достоевского, "Шабаша", мифов (с сопутствующей фаллической символикой) и стёба над вполне реальными чертами актёров, играющих в этом спектакле (Верник, пародирующий Миркурбанова, и Бурковский, ехидно проходящийся по "вот поэтому он может играть драму, а ты нет"). Тонко проезжаются по артисту Мастерской Козлова Евгению Перевалову, который играл князя Мышкина и в чьём Д'Артаньяне-Артаняне-Малыше безошибочно угадываются мышкинские интонации. Здесь мимоходом зацепят даже Андрюшу Звягинцева - потому что могут. Герои произносят умопомрачительно пафосные диалоги и монологи с умопомрачительно серьёзными лицами, но тех, кому эта умопомрачительная серьёзность действительно идёт, в пространстве спектакля немного: Виктор Вержбицкий, Игорь Миркурбанов, Марина Зудина (особенно во втором и третьем действии) и (сейчас вылетит птичка) Павел Табаков. Вот эти четверо, да ещё Ирина Мирошниченко, которая удивительно хорошо вписалась в традиционную богомоловскую команду, стоят, по большому счёту, всего остального. Традиционно волшебны Сергей Чонишвили и Роза Хайруллина, но их не то чтобы очень много - а жаль.
Но основной, на мой взгляд, недостаток "Мушкетёров" даже не в этом (то есть не в солирующем Константине Юрьевиче, пустившемся во все тяжкие своих размышлений). Он очень неровный: за моментами без сарказма претендующих на гениальность идей и метафор следует пустота и шелуха, причём шелуха достаточно низкопробная; допускаю, что в этом тоже есть определённый режиссёрский умысел (с мастером уровня Богомолова не может быть по-другому), но выглядит это своеобразно. И за этой неровностью особенно сильно ощущается отсутствие единой линии. В "Событии" была показана история того, как в ожидании маленького события люди проглядели фашизм; "Юбилей ювелира" характеризуется идеей о том, что смерть - это не страшно, а "Идеальный муж" - злобная сатира на происходящее в российском обществе, эдакое кривое зеркало. В "Мушкетёрах" же я при всём желании не могу выделить такую связующую нить.
Жанр определён как "романтический трэш-эпос о любви и смерти", но главное слово здесь, разумеется, "трэш", а жанровую принадлежность вообще сложно идентифицировать. Не комедия, не драма, не фарс; это как с Гришковцом, когда впору придумывать какой-то несуществующий -изм. С любовью и смертью тоже проблема: в недавних рыжаковских "Иллюзиях" два часа говорят о любви, не обнуляя её, а вот в "Мушкетёрах" происходит как раз та самая вещь, которая случается с многократно повторённым словом - оно теряет смысл. Этот спектакль перенасыщен понятиями любви и смерти, перетекающими друг в друга и описанными сложносочинёнными сравнениями. Мама высказала интересную мысль: что если это способ показать обыденность двух этих тем для нас? Гибель уже давно никого не удивляет, не проходит и дня, чтобы в новостях не показали чью-то смерть, а слово "люблю" много лет назад стало разменной монетой. Эта мысль многое бы объяснила, на самом деле, но...
...но вчера мы говорили о "Мушкетёрах" с мамой, сегодня - с Машей, и я пришла к следующему выводу.
"Мушкетёры" вполне могут претендовать на ту же нишу в театральной сфере, какую в сфере художественной занимал Павел Жерданович. То есть, знаете, чтобы восхищённые критики и зрители выискивали глубокие смыслы, сравнивали с великими творцами прошлого века, изумлялись и пели восторженные оды, не понимая, что никакого оформленного смысла там нет, что это было создано в насмешку. В насмешку над ними, чтобы показать всю несостоятельность искусства. С учётом презрения к зрительному залу, о котором Богомолов регулярно говорит, это было бы вполне логично.
Но если будет вторая часть спектакля (а есть основания догадываться, что будет), я пойду просто чтобы посмотреть, чем всё это закончится.
Такие дела.
Всё началось с того, что во вторник на прогон сходила Маша и сказала, что в этот раз Богомолов курил нечто особенно забористое. Вчера папа посмотрел сюжет про "Мушкетёров" и сказал что-то вроде "г-споди, вы с мамой идёте на какую-то жесть". Я морально готовила себя к адову аду, но нет, всё не так плохо, как я предполагала, хотя ощущения у меня очень смазанные.
Богомолов - не мой режиссёр. Я очень его уважаю, я им восхищаюсь, но то, что он делает, я никогда не назову своим на сто процентов. Моя проблема в его отношении - это тот факт, что идя на постановку Богомолова, я попадаю не на Пушкина, не на Уайльда, не на Дюма, а на Богомолова. На его текст, на его всё. С таким же успехом он мог бы половину своих спектаклей пускать как оригинальные - какая разница, если в сочинённой им пьесе от персонажей обычно остаются одни имена, а от оригинального сюжета - кое-где сохранённая канва? С другой стороны, может, в создании таких альтернативных вселенных есть какой-то комиксовый смысл, просто я его ещё не уловила.
Сделаю коротенькую ремарку. На июньской "Ночи поэзии" Богомолов во втором отделении читал стихи собственного сочинения. Это было очень странно, а в его исполнении - странно вдвойне. Странно не потому, что плохо, а потому, что вроде бы хорошо, но чуждо, сложно, серо и отчётливо веет канализацией.
Так вот сегодня у меня было ощущение, что я без малого пять часов смотрю, как Константин Юрьевич читает свои стихи.
Рассказывать про сюжет - начинание заведомо гиблое; примерно как пересказывание первой серии "Американской истории ужасов: Отель", оно может вызвать только недоумение и фразу "погоди, не уверен, что хочу слушать дальше". Микс из Дюма, "Иронии судьбы", "Малыша и Карлсона", Джастина Бибера, Достоевского, "Шабаша", мифов (с сопутствующей фаллической символикой) и стёба над вполне реальными чертами актёров, играющих в этом спектакле (Верник, пародирующий Миркурбанова, и Бурковский, ехидно проходящийся по "вот поэтому он может играть драму, а ты нет"). Тонко проезжаются по артисту Мастерской Козлова Евгению Перевалову, который играл князя Мышкина и в чьём Д'Артаньяне-Артаняне-Малыше безошибочно угадываются мышкинские интонации. Здесь мимоходом зацепят даже Андрюшу Звягинцева - потому что могут. Герои произносят умопомрачительно пафосные диалоги и монологи с умопомрачительно серьёзными лицами, но тех, кому эта умопомрачительная серьёзность действительно идёт, в пространстве спектакля немного: Виктор Вержбицкий, Игорь Миркурбанов, Марина Зудина (особенно во втором и третьем действии) и (сейчас вылетит птичка) Павел Табаков. Вот эти четверо, да ещё Ирина Мирошниченко, которая удивительно хорошо вписалась в традиционную богомоловскую команду, стоят, по большому счёту, всего остального. Традиционно волшебны Сергей Чонишвили и Роза Хайруллина, но их не то чтобы очень много - а жаль.
Но основной, на мой взгляд, недостаток "Мушкетёров" даже не в этом (то есть не в солирующем Константине Юрьевиче, пустившемся во все тяжкие своих размышлений). Он очень неровный: за моментами без сарказма претендующих на гениальность идей и метафор следует пустота и шелуха, причём шелуха достаточно низкопробная; допускаю, что в этом тоже есть определённый режиссёрский умысел (с мастером уровня Богомолова не может быть по-другому), но выглядит это своеобразно. И за этой неровностью особенно сильно ощущается отсутствие единой линии. В "Событии" была показана история того, как в ожидании маленького события люди проглядели фашизм; "Юбилей ювелира" характеризуется идеей о том, что смерть - это не страшно, а "Идеальный муж" - злобная сатира на происходящее в российском обществе, эдакое кривое зеркало. В "Мушкетёрах" же я при всём желании не могу выделить такую связующую нить.
Жанр определён как "романтический трэш-эпос о любви и смерти", но главное слово здесь, разумеется, "трэш", а жанровую принадлежность вообще сложно идентифицировать. Не комедия, не драма, не фарс; это как с Гришковцом, когда впору придумывать какой-то несуществующий -изм. С любовью и смертью тоже проблема: в недавних рыжаковских "Иллюзиях" два часа говорят о любви, не обнуляя её, а вот в "Мушкетёрах" происходит как раз та самая вещь, которая случается с многократно повторённым словом - оно теряет смысл. Этот спектакль перенасыщен понятиями любви и смерти, перетекающими друг в друга и описанными сложносочинёнными сравнениями. Мама высказала интересную мысль: что если это способ показать обыденность двух этих тем для нас? Гибель уже давно никого не удивляет, не проходит и дня, чтобы в новостях не показали чью-то смерть, а слово "люблю" много лет назад стало разменной монетой. Эта мысль многое бы объяснила, на самом деле, но...
...но вчера мы говорили о "Мушкетёрах" с мамой, сегодня - с Машей, и я пришла к следующему выводу.
"Мушкетёры" вполне могут претендовать на ту же нишу в театральной сфере, какую в сфере художественной занимал Павел Жерданович. То есть, знаете, чтобы восхищённые критики и зрители выискивали глубокие смыслы, сравнивали с великими творцами прошлого века, изумлялись и пели восторженные оды, не понимая, что никакого оформленного смысла там нет, что это было создано в насмешку. В насмешку над ними, чтобы показать всю несостоятельность искусства. С учётом презрения к зрительному залу, о котором Богомолов регулярно говорит, это было бы вполне логично.
Но если будет вторая часть спектакля (а есть основания догадываться, что будет), я пойду просто чтобы посмотреть, чем всё это закончится.
Такие дела.
конечно, они общались с залом не так много, как я надеялась, но атмосфера... атмосфера замечательная. Не знаю, как это объяснить, но такое чувство, что никто не остался обделённым, что додали всем. Сет, само собой, показался очень коротким, но за Phoenix и Immortals отдельное спасибо. Наголосилась всласть, хаером потрясла и всё ещё хочу шляпу Патрика, мой гардеробчик же! 
