Жить ой. Но да.
Ребята, извините за обилие розовых соплей в вашей фленте - скоро это закончится.
Уф. Я отдохнула, собралась с силами и, что немаловажно, мыслями, посмотрела с Лёшей четвертых "Пиратов" и вот только сейчас поняла, что всё-таки пережила вчера. Это... по чисто моим ощущениям похоже на день рождения, когда все цветы и аплодисменты - для тебя. Хотя, конечно, сравнение немного нецелесообразное - как ни крути, дней рождений в жизни среднестатистического чувака бывает достаточно, а последний звонок - он один такой.
Вчера, когда после одиннадцати вечера я вернулась домой с гуляний по Москве и села на кухне, комом навалилось пережитое и неосознанное. Месяцы подготовки, не прошедшие даром. Две последних недели, прожитые буквально в мыле, звонках, собирании реквизита и денег. Живой коридор из учеников, цветов и шариков. Последний звонок, который получился действительно чудесным - не скажу, что без сучка и задоринки, но, по крайней мере, лишь с ма-а-аленькими. Титанический труд - и наш, и родителей, и моей мамы, которая вчера, смеясь сквозь слезы после нашего поздравления, говорила, что чувствует себя обезьяной из бородатого анекдота (того самого, где она не знает, в какую группу пойти - к умным или красивым) и не знает, от чьего лица выступить - то ли от родителей, то ли от классного руководителя.
И это - хорошо. Очень. И гуляния по Москве тоже были замечательными. Четыре с половиной часа, которых не омрачили ни артачившиеся полиционеры, ни дождь, хлынувший, когда мы вернулись домой. Четыре с половиной часа смеха и беспрерывных песен, которые подтвердили простую истину: и без алкоголя в такой день можно прекрасно проводить время. А еще уставшие ноги и охрипшее горло...
Только глупое сердце, когда я вспоминаю все это и вновь пропускаю через себя, начинает болеть. Правду сказала Катюшка, которая почти не плакала на своем последнем звонке, но пришла на наш праздник и вышла оттуда зареванная по самое не могу: через некоторое время горечь ощущается острее. Только потом можно понять, что именно мы теряем и что именно мы больше никогда не сможем вернуть назад.
И вот уже это - больно.
Впереди - совсем незнакомая, неизведанная жизнь. Период защищенности остался позади. И сейчас я действительно ощущаю себя слишком маленькой для этого. Неготовой еще. Я не знаю, что ждет впереди; знаю только, что постараюсь сохранить отношения с теми, кто сделал эти "чуть более десяти лет" в нашей школе поистине волшебным временем. Уж с большинством - точно.
Я сижу, печатая этот псто, и реву, как дура, от нахлынувших воспоминаний. Я вчера плакала меньше, машу вать. Зная меня, можно сказать, вообще не плакала.
Реву и потому не могу выразить словами всего того, что хочется, а сказать хочется очень и очень многое. Слишком многое.
Наверное, это я ощущаю все слишком остро. А может, не только я; не зря же печально улыбались встреченные нами сегодня Снежана с Илюшкой, не зря же грустно непробиваемой Семенобл.
Большущий кусок меня остается в школе. Он разделится на множество частей: для моих одноклассников, для моих учителей.
Наверное, так и должно быть.
А слезы... пусть это будет худшим воспоминанием, которое останется у меня от времени, проведенного в бесконечно родных потрескавшихся стенах школы на Ясном проезде.
Уф. Я отдохнула, собралась с силами и, что немаловажно, мыслями, посмотрела с Лёшей четвертых "Пиратов" и вот только сейчас поняла, что всё-таки пережила вчера. Это... по чисто моим ощущениям похоже на день рождения, когда все цветы и аплодисменты - для тебя. Хотя, конечно, сравнение немного нецелесообразное - как ни крути, дней рождений в жизни среднестатистического чувака бывает достаточно, а последний звонок - он один такой.
Вчера, когда после одиннадцати вечера я вернулась домой с гуляний по Москве и села на кухне, комом навалилось пережитое и неосознанное. Месяцы подготовки, не прошедшие даром. Две последних недели, прожитые буквально в мыле, звонках, собирании реквизита и денег. Живой коридор из учеников, цветов и шариков. Последний звонок, который получился действительно чудесным - не скажу, что без сучка и задоринки, но, по крайней мере, лишь с ма-а-аленькими. Титанический труд - и наш, и родителей, и моей мамы, которая вчера, смеясь сквозь слезы после нашего поздравления, говорила, что чувствует себя обезьяной из бородатого анекдота (того самого, где она не знает, в какую группу пойти - к умным или красивым) и не знает, от чьего лица выступить - то ли от родителей, то ли от классного руководителя.
И это - хорошо. Очень. И гуляния по Москве тоже были замечательными. Четыре с половиной часа, которых не омрачили ни артачившиеся полиционеры, ни дождь, хлынувший, когда мы вернулись домой. Четыре с половиной часа смеха и беспрерывных песен, которые подтвердили простую истину: и без алкоголя в такой день можно прекрасно проводить время. А еще уставшие ноги и охрипшее горло...
Только глупое сердце, когда я вспоминаю все это и вновь пропускаю через себя, начинает болеть. Правду сказала Катюшка, которая почти не плакала на своем последнем звонке, но пришла на наш праздник и вышла оттуда зареванная по самое не могу: через некоторое время горечь ощущается острее. Только потом можно понять, что именно мы теряем и что именно мы больше никогда не сможем вернуть назад.
И вот уже это - больно.
Впереди - совсем незнакомая, неизведанная жизнь. Период защищенности остался позади. И сейчас я действительно ощущаю себя слишком маленькой для этого. Неготовой еще. Я не знаю, что ждет впереди; знаю только, что постараюсь сохранить отношения с теми, кто сделал эти "чуть более десяти лет" в нашей школе поистине волшебным временем. Уж с большинством - точно.
Я сижу, печатая этот псто, и реву, как дура, от нахлынувших воспоминаний. Я вчера плакала меньше, машу вать. Зная меня, можно сказать, вообще не плакала.
Реву и потому не могу выразить словами всего того, что хочется, а сказать хочется очень и очень многое. Слишком многое.
Наверное, это я ощущаю все слишком остро. А может, не только я; не зря же печально улыбались встреченные нами сегодня Снежана с Илюшкой, не зря же грустно непробиваемой Семенобл.
Большущий кусок меня остается в школе. Он разделится на множество частей: для моих одноклассников, для моих учителей.
Наверное, так и должно быть.
А слезы... пусть это будет худшим воспоминанием, которое останется у меня от времени, проведенного в бесконечно родных потрескавшихся стенах школы на Ясном проезде.
