Поздравлянческое

[without-conclusion]

Сегодня родился замечательный человек, которого мы знаем и очень любим.
Дорогой наш Рыж! Ещё раз с Днём тебя! Будь всегда столь же вдохновляющим созданием, и пусть твоё собственное вдохновение тебя не покидает тоже. Радуйся каждому дню, а тревоги, когда они будут, пусть оставляют в душе лишь незначительный след - а лучше и вовсе никакого. Будь счастлива!
А мой подарок - небольшой, в сущности, но сделанный с любовью. Надеюсь, что смогу тебя немного порадовать

Заподариться!

Кипящая Скала полностью оправдывала своё имя. Первопричина поначалу была очевидна всем и каждому, но то, что повинно в этом было не только горячее озеро, от которого поднимался густой пар, окутывавший всю тюрьму, люди понимали лишь тогда, когда переставали быть свободными и становились заключёнными.
В этой тюрьме кипела душа – негодовала, бурлила, как воды озера. Особенно в это тяжёлое военное время, когда осознание того, что ты заперт и не можешь ничем помочь спасению всего мира, являлось превосходным катализатором бессильных эмоций, заставляющих вновь и вновь срывать голос и сдирать кожу о стены и двери в тщётных попытках выбраться.
Даже Мей, флегматичная и прагматичная Мей не стала исключением из этого правила. В мирке, суженном до размеров тюремной камеры, ей было отчаянно душно и горько. Всё былое безразличие, коим она была парализована прежде, исчезло прочь, сгорело в гневе, пеплом развеялось смрадным ветром – ещё тогда, когда она решилась на глупое восстание. Спасительное – но не для неё самой.
Она устала, она уже больше не колотила в дверь, не звала дядю; теперь она просто сидела в углу –загнанная в тупик кошка, посмевшая укусить хозяйку и жестоко поплатившаяся за это.
Она знала, что в лучшем случае её выпустят лишь тогда, когда команда Аватара одержит победу и тирания лорда Озая и Азулы исчезнет – даже её собственные влиятельные родственники не посмеют нарушить приказ принцессы так, как это сделала она. О том же, что случится, если Аанг проиграет, Мей пыталась не думать. Азула умела держать обещания, и если она поклялась, что больше никогда не увидит предавших её подруг – так тому и быть. Это значит, что свободы они – не только сама Мей и Тай Ли, но и сотни других заключённых - не вкусят уже никогда.
И всё же она не жалела о том, что сделала. Её маленький бунт, поддержанный Тай Ли, стоил бури непонимания и негодования в глазах Азулы, он наконец-то сдёрнул эту маску отвратительного, вечного саркастичного превосходства с лица наследницы трона. Рано или поздно это должно было случиться.
Мей усмехнулась: воспоминания о содеянном будили в груди какую-то непонятную, залихватскую гордость – это она выиграла спасительное время для Аанга и Зуко, она помогла им бежать, она и никто иной. Но наряду с удовлетворённостью поступком её грызло множество иных, отнюдь не самых приятных чувств. Неопределённость, беспомощность, беспокойство за жизнь почему-то не только Зуко, но и тех, кто окружал его в эти минуты – смешать, но не взбалтывать, иначе сердце в этом огненном наборе не просто закипит, но сгорит дотла.
А ещё ревность, конечно. Она была удавкой, душившей её, рождённой безвестностью и голубыми глазами смуглого спутника опального принца – Сокка, кажется, его звали? Не так уж важно, впрочем; куда важнее то, что точь-в-точь такие же глаза и такая же терпко-кофейная кожа есть у вечной спутницы Аватара, что когда-то была заточена в катакомбах Нижнего Ба Синг Се вместе с Зуко. И наиболее важно то, что она сейчас с ними, свободна в своих мыслях и действиях. Не то что Мей, заточённая в самой дальней камере самой страшной тюрьмы Народа Огня…
Имя этой девушки она помнила точно, без сомнений и прочих уловок усталого разума.
Её звали Катара, и её Мей уже заранее тихо ненавидела. На всякий случай.

Даже спустя месяцы и годы новая повелительница Народа Огня не могла простить себе горячечных эмоций, родившихся в камере во время заключения. Что говорить об этом, если она не смогла простить их даже в ту секунду – едва ли не первую же спокойную секунду после победы! – когда двери её клетки распахнулись и перед ней появился Зуко. Уже не преследуемый, уже победитель – усталый, взъерошенный, со странной печально-довольной улыбкой, тут же сжавший Мей в своих крепких руках и бормочущий что-то ей на ухо. В череде почти бессвязных слов она сумела разобрать лишь своё имя и «прости», да вот только виной тому была не сбивчивая торопливость принца…
За его спиной стояла смуглая тень с растрёпанными чёрными волосами и синими, вобравшими в себя все краски лазури, глазами, улыбавшаяся мягко и доброжелательно – и этого было достаточно для того, чтобы буря счастливых эмоций сменилась ревнивой подозрительностью.
Сейчас, вспоминая об этом, Мей недовольно хмурила брови, а на фарфоровой коже лба залегала глубокая морщинка. С семьёй Аватара царственная чета уже давно поддерживала дружеские отношения, но избавиться от подозрительности Мей так и не сумела, от чего страдала всё это время. Ревность и была её крестом, который ей предначертано было нести – за каждый взгляд, каждый полувздох и пару слов, обращённые Зуко на юг.
Ум всё прекрасно понимал, но сердце… сердце теснилось чем-то тревожным, мешавшим расслабиться и отдаться на волю течения, мешавшим расправить тугую пружину сознания.
-О чём ты задумалась? – тяжёлые руки легли Мей на плечи, и она почувствовала, как тёплые губы касаются её шеи. Так умел с ней обходиться только её супруг, и от его ласк тревоги постепенно уходили прочь – но, увы, над некоторыми из них даже муж был не властен.
-О прошлом, Зуко. О прошлом, - отозвалась она, смежив веки.
Это не было ложью: перед глазами ей всё также виделся синеглазый призрак пройденной войны.