Знаете, что меня поражает больше всего? То, что Александр Молочников всего лишь на пару лет старше чем я, а мне всего двадцать один год. Самый молодой, самый дерзкий, и провалиться мне на этом самом месте, если однажды он не станет великим. Вещи, которые он делает - с командой сподвижников, само собой, и возрастных в том числе - не просто заставляют верить в то, что моим ровесникам не всё равно, но убедительно доказывают это.
Я до сих пор пребываю в таком потрясении от "Бунтарей" - от всего, что там намешано, от того, как это всё намешано - что опять готова стучаться к соседям и проповедовать поход на этот спектакль.

На сцене - бардак: сцена в сцене, старый холодильник, стол, разномастные стулья. Перед сценой - решётки, словно сошедшие с питерских набережных; солёный невский дух с лёгким привкусом затхлости тут во всём. Из ретро выбивают пыль, успешно доказывая всем и каждому, что рок жив не хуже Пушкина. Да и вообще - какая музыка может служить лучшим аккомпанементом к истории мятежников?
Если бы вы знали, как мне надоел скандал;
Я готов уйти; эй, кто здесь
Претендует на мой пьедестал?
Где та молодая шпана,
Что сотрет нас с лица земли?
Её нет, нет, нет...
"Бунтари" - спектакль интуитивный, и говорить о нём что-то рациональное и связное очень трудно. Если бы он был коктейлем, то был бы, несомненно, Лонг Айлендом, где за невинным чайным цветом скрывается мощный алкогольный набор. Здесь всё то же самое: за внешне безобидным, более всего напоминающим свалку антуражем гаражного шика, где безошибочно найдутся и старый телевизор, и кровать, стоявшая на даче у каждого первого, и торшер, стоявший у каждого второго, - так вот, за всем этим здесь прячется суровая правда, которая сбивает с ног.
В "Бунтарях" чувствуется влияние именитых режиссёров: тут тебе и ранний Могучий, и поздний Бутусов, и "Рок-н-ролл" Адольфа Шапиро. Но всё это не плохо, а скорее наоборот, потому что это не плагиат, а вдохновение. Этот спектакль - один сплошной калейдоскоп разномастных моментов, и я даже не знаю, что бросаться выделять в первую очередь. Швейцарию? "Музыкальный ринг" - сцену гениальнейшей самоиронии, которая разом уничтожает любые возможные негативные отзывы о спектакле просто потому, что озвучивает их все до единого? Кружок декабристов, наивных и трогательных? Искать документальную правду, пожалуй, глупо, а вот внутреннего ощущения свободы и протеста, который одинаков во все времена, тут хоть отбавляй. Герман Лопатин сделает себе кислотно-зелёный ирокез (ну я хотя бы что-то делаю!), Сергей Нечаев наденет кожаную куртку, но сомнений в том, что они - это они, почему-то не будет. "Бунтари", конечно, подразумевают некоторую осведомлённость в отношении того, что за история легла в основу "Бесов" Достоевского, и кем были декабристы и народовольцы: тут не будет конферансье, который открытым текстом расскажет про то, что происходит, зато будет множество аллегорий - где-то более буквальных, где-то менее. Впрочем, мне хочется верить, что обо всём этом в курсе любой мало-мальски образованный человек, а если вдруг по какой-либо причине вышло иначе, то спектакль обязательно побудит узнать больше.
Здесь крайне обаятельный Нечаев: жутковатый, да, но обаятельный, а зло должно быть обаятельным, потому что только такое зло имеет подлинную власть над людьми. С другой стороны, его диалог с Николаем Павловичем - один из лучших моментов спектакля; Нечаева там сминают - зло, но изящно, и одна из двух зол сменяет другую, да непонятно, меньшая ли. Здесь прекрасная Софья Перовская, ещё практически молодая девочка, гибкая как ива, показанная в период до того момента, когда она начала руководить "Народной волей". Здесь ломкий Каховский, наивно-восторженный, какой-то уютный и тёплый Рылеев (я всё ещё считаю, что отдавать эту роль одновременно Артёму Волобуеву и Артёму Быстрову - преступление) и импульсивный до резкости нервный Пестель, здесь воздушнейший Пушкин рассекает по сцене на роликах - потому что за Солнцем русской поэзии никому не угнаться. Здесь есть эмоциональный перекос, такой же, какой происходил в "19.14" после горловой правды конферансье практически в конце спектакля: на монологе Александра I, который Ростислав Лаврентьев читает на одном дыхании, ты вспоминаешь о том, что дышать всё-таки нужно, только когда он заканчивается. Здесь во всём - ураган, и в конце, на одиноком танце Лопатина, под взглядами безучастных к нему остальных героев спектакля, ты - как бы ты ни относился к революции - внимаешь.
Я - не сторонница революций, особенно когда их инструментом, как у Нечаева, становится террор до кровавых Маратов и Робеспьеров в глазах. И команда спектакля вроде бы не оправдывает таких как он. Зато к восстанию декабристов - безумному и прекрасному - ты обязательно проникнешься любовью, потому что этот безыскусный идеализм не может не быть очаровательным. Люди будут бунтовать, потому что это в их природе. Бунты редко заканчиваются успехом и ещё реже приводят к положительному результату, потому что это в их природе. Но не восхищаться порывом - невозможно.

Один нюанс: для того, чтобы прочувствовать "Бунтарей" - я имею в виду, прочувствовать по-настоящему - нужно, пожалуй, приходить на этот спектакль в определённом настроении или, по крайней мере, готовым к какофонии как музыкальной, так и сюжетной. "Бунтари" тяжелее, злее, острее и взбалмошнее, чем мой любимый "19.14", и я прекрасно пойму тех, кто эту остроту не оценит. Но про тех людей, про которых рассказывает этот спектакль, нельзя говорить линейно и спокойно, иначе форма вступит с содержанием в диссонанс.
Разница в том, что где в "19.14" были абстрактные немцы и французы с нарочито типичными именами, в конце сливающиеся в единую человеческую массу, сходящую с ума от пережитых трудностей, там в "Бунтарях" - разношерстное море персонифицированных людей. Личностей. И каждое лицо заглядывает тебе в глаза. Это наша история, это про нас. Оттого и звучит так: безумно, лихо, надрывно, до стёртых в танце ног, до сорванных голосов. Искренне. Этот гаражный рок играют на чьём-то обнажённом сердце - вполне возможно, дорогой зритель, что именно на твоём.

P.S. В самом начале Саша (ну Саша ведь!) выбегает танцевать с коллективом спектакля в футболке с портретом Юрия Николаевича Бутусова.
Пройдут годы, и на сцену выбежит другой талантливый парень с портретом Александра Александровича Молочникова на груди. Я знаю.