Я пишу второй диплом своей жизни и снова убеждаюсь: если у тебя есть выбор, пойти ли написать пост про спектакль или же, собственно, писать диплом, то выбор, на самом деле, безальтернативен.
"Саша, вынеси мусор" в Центре им. Мейерхольда - спектакль на одну из самых скользких тем современности. Нет, мои дорогие прогрессивные друзья, поделившиеся на два лагеря после вчерашнего вручения Оскаров, тут нет ни чёрных, ни геев, ни чёрных геев (за этим - к Райкину и Богомолову). Спектакль Виктора Анатольевича Рыжакова, к которому я питаю самые тёплые и нежные чувства, - о войне. О вполне реальном украинском конфликте. Я буду максимально аполитична в этом тексте, потому что, во-первых, стараюсь держаться от политики подальше, исключая какие-то частные обсуждения с близкими мне людьми, а во-вторых - из-за того, что одна отдельно взятая реальная ситуация в этом спектакле и в этой пьесе, по сути, не играет центральную роль. Основная мысль, передаваемая со сцены, не о русских и не об украинцах. Она проста и абсолютно интернациональна: женщины не хотят хоронить своих мужей, гибнущих на войне.
Мы с мамой не совпали в том, что она посчитала национальную специфику героев и героинь обязательной для целостности этого текста ("ну вот будь эта пьеса про сирийцев - всё было бы ненастоящим!"), а вот я склонилась к тому, что национальность тут вообще никакой роли не играет. Но это мнение, как водится, у каждого своё, и, если уж начистоту, на общее восприятие спектакля особого эффекта не оказывает.
Я люблю приходить в ЦИМ, потому что театр там происходит везде: например, перед спектаклем мы с мамой сидели в их кафе на 4 этаже, пили чай с пончиками, а за соседним столиком ребята сочиняли стендап про извечное (я про отношения между мужчиной и женщиной). И "Саша, вынеси мусор" тоже начинается до того, как ты садишься на своё место. Зайдя в зал, ты упираешься в заваленный всякой снедью стол с маленькой плиткой на две конфорки, на одной из которых в сковороде жарится лук. Сало, селёдка в промасленной газете, пирожки, кочан капусты с ножом, воткнутым в него как меч Артура в камень. Люди, которые в курсе о специфике спектакля, понимают: это поминальный стол. Люди, которые с тематикой пьесы не знакомы, просто смотрят на него, пряча ухмылку. Повышенное слюноотделение чувствуют и те, и те.
В итоге декорации и артисты существуют как бы отдельно друг от друга, и, должна сказать, это идёт спектаклю на пользу. У пьесы Натальи Ворожбит странная структура, и Светлана Иванова-Сергеева с Инной Сухорецкой (которых мы с мамой тоже очень и очень любим) не столько играют, сколько произносят текст. От этого нереальность происходящего, а именно - беседы с призраком умершего отчима и мужа - выглядит ещё более нереальной, и благодаря этому табуированность темы смерти как будто исчезает. "Саша, вынеси мусор" - вещь по-своему ироничная, чего от неё, в принципе, совсем не ждёшь. Саша, полковник украинской армии, умирает не от пули, которая, как известно, дура, а от сердечного приступа в ванной; Катя, его жена, истерично кричит: ты ушёл, ты всегда хотел от меня уйти, радуйся теперь! Но от всего этого не грустно; ни Ворожбит, ни Рыжаков не используют материал пьесы для того, чтобы выбивать из зрителя слезу. Они, прибегая к отчасти абсурдистским методам, напоминают: если тебе хочется подвига и славной смерти, у тебя, конечно, есть право пойти и положить себя на алтарь высокой цели - но помни, пожалуйста, о том, что у тебя есть семья, которая тебя ждёт. Ты умрёшь, а им придётся жить с твоей смертью и носить конфеты с водкой к твоему надгробию. И эта мысль - вот что удивительно! - оказывается гораздо более широко применимой к повседневной жизни, в которой нет войны. Это призыв не гнать на машине со скоростью 180 км/ч, это призыв не переходить железнодорожные пути в неположенном месте, это призыв не кончать с собой и жить. Потому что жить больно и страшно, но хорошо.
А ещё "Саша, вынеси мусор" - первая постановка, про которую я могу с полной ответственностью сказать, что брать билеты на первый ряд ни в коем случае не нужно: расстояние между первым рядом и сценой - буквально десяток сантиметров, а сцена представляет собой высокую кирпичную сцену, на которую периодически транслируется текст. Смотреть, запрокинув голову, не слишком удобно.
Но стоит.