Мне очень нравится возвращаться к каким-то вещам, событиям и людям через некоторое время, чтобы сравнить свои впечатления. Иногда они меняются в лучшую сторону, иногда в худшую, иногда не меняются вовсе. И хотя "Конармию" я смотрела в первый раз, эту встречу с брусникинцами первой назвать не могу. В последний раз я видела их, когда они играли "Волоколамское шоссе": тогда они были ещё студентами-выпускниками. А вот теперь они уже взрослые, дипломированные артисты — и у них куда больше свободы, раскованности и удовольствия от игры, чем раньше.
Те два часа, что идёт этот спектакль, шестой этаж ЦИМа ходит ходуном. Потому что в "Конармии" Мастерская не столько рассказывает и разыгрывает, сколько пропевает, протанцовывает, протаптывает пару десятков рассказов Исаака Бабеля. Трясутся кресла, звенят барабанные перепонки, иногда первому ряду перепадают даже брызги из бутылок с минеральной водой. Да, тут есть слова, но они практически не произносятся. Их кричат, шепчут, поют (и до чего восхитительно!), но редко когда говорят. Слова не создают фабулу — у спектакля вообще нет сквозного сюжета; они здесь только для того, чтобы штрихами очертить ту или иную сцену. Сама же сцена рисуется совершенно другими средствами.Это зрелище на грани физических и эмоциональных возможностей: это агония, это истерика, это вой. И только так, то есть телом, а не языком, можно рассказывать о безумии братоубийственной войны. Потому что никакие слова не могут передать этот архетипичный кошмар, а вот у искажённых гримасами лиц, ярких жестов и телесной пластики всё получается. Война — в смысле, не та война, которую ведут генералы, а та, где друг друга убивают обычные люди — превращает в дикарей, в животных. У животных слов нет. Только когти, рёв и кровь. Или ты, или тебя.
"Конармия" невероятно отточена хореографически (глобальность рисунка одной только открывающей сцены спектакля просто восхищает) и музыкально. Но при этом она не становится в один ряд с сугубо хореоргафическими спектаклями Сергея Землянского или Анжелики Холиной. Максим Диденко ставит интересные вещи и ставит их как-то немного по-бутусовски, но в то же время самобытно. И после этого спектакля становится ясно, откуда растут ноги у "Идиота" в Театре Наций: "Конармия" — это такая бюджетная его версия, сделанная проще и дешевле, но в то же время разнузданнее, масштабнее и оглушительнее.
Гражданская война, красные полотна, красный смех (клянусь, Леонид Андреев и этот его кошмарный текст не раз придут на ум, пока ты будешь смотреть на происходящее на сцене). А посреди всего этого Исус Христос, ну, тот самый, блоковский, в розовом венчике — только вместо роз тут красные листья и грязные тряпки. И в этом весь ужас показанного, происходящего, происходившего: мы порежем, изнасилуем и убьём друг друга, напишем матери о смерти отца, оказавшегося по другую сторону баррикад, а потом помолимся земле и Богу — и будем прощены, и всё снова станет хорошо, и взойдёт звезда полей над отчим домом... но искорёженный металл не вернётся в первоначальную форму, а шрамы не затянутся. И печальный укор финала — именно об этом. Это очень пугающий спектакль, и даже вдумываться особо не надо, чтобы это понять. Просто природа его ужаса скорее не в страхе, а в гневе и безумии, в том, что заставляет кричать и бесноваться. В том, что красного цвета.
"Конармия" — пример молодого, свежего, наглого, но талантливого и профессионального театра. Он сочетает в себе зрелость уже состоявшейся труппы и энергию молодости. Это, несмотря на всю духоту происходящего на сцене, территория свободы и свежего воздуха. И, что особенно приятно, здесь у каждого бриллиантика Мастерской Брусникина есть место, чтобы поиграть гранями: Василий Михайлов, Вася Буткевич, Михаил Плутахин, Алиса Насиббулина и все остальные бесконечно сменяют друг друга на первом плане, раскручивая огромное колесо и придавая ему первую космическую скорость. И снова приходит на ум та же мысль, которая приходила на "В.О.Л.К.е", таком отличающемся по настроению и содержанию от "Конармии". Мысль о том, откуда в этих молодых ребятах такая эмпатия, такое чувство и понимание того, что ни они, ни ты просто не могли пережить? Чудеса, но не только. Чудеса и упорная работа.

Извините, я долго думала, какой именно фотографией порвать вам ленту, а потом поняла, что этому блогу не хватает голых юношей.