Четвёртый день чищу дневник: привожу в порядок тэги, удаляю то, что мне здесь больше не нужно (такого мало, как ни странно), и думаю о странном. Во-первых, о том, сколько наивных и высоких слов было скинуто сюда за все эти годы. Во-вторых, о том, что в моей жизни очень многое шло и идёт по кругу — всплывают те же песни, повторяются ситуации. И не для всего этого мне хотелось бы повторения.
Ладно.
У нас на работе есть массажный кабинет. Да, я сама себе завидую иногда. Но абзац будет не про то, как это поездато, и не про то, как поездато после всего пятнадцати минут себя чувствует моя шея, и даже не про то, что надо бы поискать хорошего массажиста и выделить на него время и бюджет. Абзац будет про одного из приходящих к нам массажистов — очень милого, забавного и несколько блаженного, на мой взгляд, вьноша примерно моего возраста или чуть постарше. Всякий раз, как я попадаю к нему, он всю четверть часа что-то рассказывает: один раз вещал мне про то, какие классные животные киты, второй раз — про космос. А вот сегодня — про добро.
Злые люди такие злые и зажатые, говорит, потому, что у них и в них нет любви. Им больно, и они злятся.
Я мычу что-то, выражающее солидарность, потому что моя морда лица лежит в массажном кресле, и выразить солидарность как-то ещё довольно проблематично.
А когда мы делаем хорошие вещи, продолжает он, вода, из которой мы состоим, превращается в снежинки.
Последнее я всерьёз, конечно, воспринять не могу, но почему-то приятно представить, что у тебя внутри может быть куча красивых, резных, уникальных снежинок.