Жить ой. Но да.
И действительно - кто бы сомневался, что мне так повезёт загреметь на сообщество по ГИ как раз тогда, когда там проходит первый драбблтон?
Гейл | Пит. Перед тем, как прощаться с Китнисс, Гейл решает зайти к Питу. "Береги её". Глаза Пита Мелларка, доселе блестевшие знакомой почти каждому жителю Дистриктов смесью страха, непонимания и обречённости – ведь почти каждый терял кого-то на Жатве, ребёнка ли, друга ли, родственника - плещут удивлением.
-Я знаю, ты не ожидал увидеть здесь меня, - очень тихо говорит Гейл, прокрадываясь к дивану, на котором сын пекаря выглядит почти бездушной куклой с мёртвым выражением лица, и ощущая себя едва ли не преступником. Впрочем, ему не привыкать к этому чувству – вот уже много лет он исправно нарушает закон, ежедневно сбегая в лес, ступая по траве и листьям столь же плавно и бесшумно, как сейчас он ступает по дорогому ковру в Доме правосудия.
И, кажется, то, ради чего он пришёл, тоже можно назвать преступлением – преступлением против Пита.
-Не ожидал, - бесцветным голосом признаёт Мелларк, исподлобья оглядывая гостя, так непохожего на него самого. Конечно же, он знает этого призрака леса, статного охотника, что на пару с Китнисс приносит ему и его отцу тушки белок, но наблюдать его здесь и сейчас – странно. Не укладывается в голове, зачем ему нужно было приходить.
В день Жатвы, когда шальной рок лёгкой рукой Эффи Бряк выбирает тебя очередной жертвой Голодных игр, вообще слишком многое не укладывается в голове.
Хотя…
-У меня есть к тебе одна просьба, парень, - подозрительно ровный голос Гейла начинает предательски подрагивать ещё до того, как он успевает озвучить своё прошение, но Пит понимает его с полуслова.
-Кажется, понимаю. Сделать всё, чтобы Китнисс выжила, так? – грустно улыбается он, и восковая маска страха расплывается; наконец-то эмоции не только в его глазах, но и на лице. Было бы бессмысленно ждать от приятеля Эвердин иных слов.
Облегчение в глазах Гейла трудно скрыть, да и он едва ли пытается это сделать.
-Да. Наверное, с моей стороны было бестактно просить тебя об этом, но…
-Ничего, - прерывает его Мелларк, - Знаешь, будь я на твоём месте, я бы поступил точно так же. Я постараюсь, чтобы она вернулась живой, к семье, к тебе…
Его голос угасает, и он замолкает, уткнувшись лицом в ладони, а Гейлу остаётся лишь догадываться, что за буря сейчас бушует на сердце у этого мальчика, и делать вид, что нажим на последнее слово он не заметил. Каково это – слышать пусть и завуалированную, но просьбу пожертвовать собой, ведь в Голодных играх может быть только один победитель? Если бы он сам, а не Пит, сидел сейчас на этом обитом бархатом диване, он не сомневался бы ни секунды, он бы, конечно, сделал всё, чтобы Китнисс осталась в живых, невзирая на её собственное на то мнение. Но Пит… есть ли у него причины желать того же? Не возьмёт ли первозданный инстинкт выживания верх на арене, где каждый сам за себя, а союзы хрупки, призрачны и готовы исчезнуть в любой момент?
-До тебя ко мне заходила моя мать, - прерывает Мелларк затянувшееся молчание, - И она сказала, что в этом году, может быть, у Дистрикта 12 наконец-то будет победительница.
Горькая простота этих слов неожиданно заставляет Гейла вздрогнуть. Сначала мать, которая почти открыто заявляет, что он вряд ли выживет, теперь он…
-Так что я сделаю всё, что в моих силах, для сохранения жизни Китнисс. Не сомневайся, - продолжает Пит, пристально смотря на Хоторна, - Можешь на меня положиться.
В чистых голубых глазах искрится что-то новое. Стало быть, именно это зовётся самоотверженностью?
-Мне пора, - тихо отвечает Гейл, - Спасибо тебе, Пит. Береги её. Пожалуйста.
Мелларк вымученно улыбается, хотя страха в его глазах уже нет: уже почти ничем он не напоминает испуганного юнца, что чуть больше часа назад стоял на сцене, едва ли сознавая в полной мере, что именно его ждёт.
-Обещаю.
Когда Гейл, благодарно кивнув, исчезает, Пит откидывается на диван, до крови закусив губу.
Страх за свою жизнь – это малодушно. Теперь у него есть другая, гораздо более возвышенная задача, которую он сам поставил себе ещё до появления матери и Гейла, уже в ту самую секунду, когда услышал своё имя из уст Эффи.
Сберечь Китнисс. Сберечь ту, что он любил, ради тех, кто любил её тоже.
644.
Рута | Цеп. Центр подготовки трибутов. "Скажи, ты бы убила, чтобы спасти свою жизнь?" Во время тренировок Цеп искоса наблюдает за ней. Не из праздного любопытства, не ради того, чтобы узнать, на что она способна, его новоявленная соперница, взвешивая её как хорошее оружие в руке. Только лишь из странной смеси неподобающего чувства жалости, которому нет места на Голодных играх, и желания удостовериться, что она сможет продержаться дольше первых пяти минут.
Рута стоит рядом, перебирая ножи. Как странно, как жутко это смотрится – ребёнок со смертоносным оружием в руках… Она ловит его взгляд – и тут же отводит глаза, делая вид, будто бы очень заинтересована выбором. Маленькая, хрупкая девочка – нет, не девочка даже, птичка, ей бы вернуться в сады Одиннадцатого, чтобы вновь выводить звонкие трели, а потом слушать, как их повторяют сойки-пересмешницы! Вернуться домой, пусть даже там тесно и голодно, а не в огромные капитолийские апартаменты, от которых веет холодом – роскошную золотую клетку…
Впрочем, это ненадолго: скоро все они выпорхнут из неё, улетят, чтобы познать свободу от власти президента Сноу единственным доступным им способом – смертью.
Не должно быть так, с ненавистью думает Цеп, не должна такая малышка отстаивать своё право на жизнь в бессмысленной борьбе с другими детьми, которые так же, как и она, хотят жить, но имеют более высокий рост, более быстрое тело, чуть больше опыта, чем она – как знать, что может обернуться преимуществом на арене?
-Для режущих ударов лучше ищи с лезвием листовидной формы, - говорит он так, чтобы его услышала только она. Тщетная попытка завязать разговор: Рута кивает – спасибо, учту – и продолжает молчать. Что-то больно давит в груди, напоминая о бессмысленности произнесённого: у Рога изобилия ни у него, ни у неё не будет времени искать нужное оружие – хватай, что успеешь, и беги раньше, чем тебе проломят череп.
-Скажи… - хрипло тянет Цеп прежде, чем успевает понять, насколько это глупо и безрассудно; Рута замирает и нерешительно оборачивается, - Скажи… ты бы убила, чтобы спасти свою жизнь?
Ему нужно это знать. Нужно знать, что она сможет постоять за себя даже в том случае, когда выбор будет прост – убей или убьют тебя. А она лишь смотрит на него оленёнком, готовым стремглав бежать прочь – вот только бежать ей некуда.
-Я… не знаю, Цеп… - бормочет она.
Он видит, что застал её врасплох, что вновь напомнил ей о том, зачем она здесь. Жгучая горечь замирает комом где-то у горла, пока он ждёт её окончательного ответа.
-Да, убила, - это всё, что способна выдохнуть тростинка Рута; дёрнувшись, она скрывается в пустующей секции по вязанию узлов.
Ложь в её глазах столь очевидна, что она никому не может позволить увидеть её. Даже Цепу.
Особенно Цепу.
413.
Гейл | Пит. Перед тем, как прощаться с Китнисс, Гейл решает зайти к Питу. "Береги её". Глаза Пита Мелларка, доселе блестевшие знакомой почти каждому жителю Дистриктов смесью страха, непонимания и обречённости – ведь почти каждый терял кого-то на Жатве, ребёнка ли, друга ли, родственника - плещут удивлением.
-Я знаю, ты не ожидал увидеть здесь меня, - очень тихо говорит Гейл, прокрадываясь к дивану, на котором сын пекаря выглядит почти бездушной куклой с мёртвым выражением лица, и ощущая себя едва ли не преступником. Впрочем, ему не привыкать к этому чувству – вот уже много лет он исправно нарушает закон, ежедневно сбегая в лес, ступая по траве и листьям столь же плавно и бесшумно, как сейчас он ступает по дорогому ковру в Доме правосудия.
И, кажется, то, ради чего он пришёл, тоже можно назвать преступлением – преступлением против Пита.
-Не ожидал, - бесцветным голосом признаёт Мелларк, исподлобья оглядывая гостя, так непохожего на него самого. Конечно же, он знает этого призрака леса, статного охотника, что на пару с Китнисс приносит ему и его отцу тушки белок, но наблюдать его здесь и сейчас – странно. Не укладывается в голове, зачем ему нужно было приходить.
В день Жатвы, когда шальной рок лёгкой рукой Эффи Бряк выбирает тебя очередной жертвой Голодных игр, вообще слишком многое не укладывается в голове.
Хотя…
-У меня есть к тебе одна просьба, парень, - подозрительно ровный голос Гейла начинает предательски подрагивать ещё до того, как он успевает озвучить своё прошение, но Пит понимает его с полуслова.
-Кажется, понимаю. Сделать всё, чтобы Китнисс выжила, так? – грустно улыбается он, и восковая маска страха расплывается; наконец-то эмоции не только в его глазах, но и на лице. Было бы бессмысленно ждать от приятеля Эвердин иных слов.
Облегчение в глазах Гейла трудно скрыть, да и он едва ли пытается это сделать.
-Да. Наверное, с моей стороны было бестактно просить тебя об этом, но…
-Ничего, - прерывает его Мелларк, - Знаешь, будь я на твоём месте, я бы поступил точно так же. Я постараюсь, чтобы она вернулась живой, к семье, к тебе…
Его голос угасает, и он замолкает, уткнувшись лицом в ладони, а Гейлу остаётся лишь догадываться, что за буря сейчас бушует на сердце у этого мальчика, и делать вид, что нажим на последнее слово он не заметил. Каково это – слышать пусть и завуалированную, но просьбу пожертвовать собой, ведь в Голодных играх может быть только один победитель? Если бы он сам, а не Пит, сидел сейчас на этом обитом бархатом диване, он не сомневался бы ни секунды, он бы, конечно, сделал всё, чтобы Китнисс осталась в живых, невзирая на её собственное на то мнение. Но Пит… есть ли у него причины желать того же? Не возьмёт ли первозданный инстинкт выживания верх на арене, где каждый сам за себя, а союзы хрупки, призрачны и готовы исчезнуть в любой момент?
-До тебя ко мне заходила моя мать, - прерывает Мелларк затянувшееся молчание, - И она сказала, что в этом году, может быть, у Дистрикта 12 наконец-то будет победительница.
Горькая простота этих слов неожиданно заставляет Гейла вздрогнуть. Сначала мать, которая почти открыто заявляет, что он вряд ли выживет, теперь он…
-Так что я сделаю всё, что в моих силах, для сохранения жизни Китнисс. Не сомневайся, - продолжает Пит, пристально смотря на Хоторна, - Можешь на меня положиться.
В чистых голубых глазах искрится что-то новое. Стало быть, именно это зовётся самоотверженностью?
-Мне пора, - тихо отвечает Гейл, - Спасибо тебе, Пит. Береги её. Пожалуйста.
Мелларк вымученно улыбается, хотя страха в его глазах уже нет: уже почти ничем он не напоминает испуганного юнца, что чуть больше часа назад стоял на сцене, едва ли сознавая в полной мере, что именно его ждёт.
-Обещаю.
Когда Гейл, благодарно кивнув, исчезает, Пит откидывается на диван, до крови закусив губу.
Страх за свою жизнь – это малодушно. Теперь у него есть другая, гораздо более возвышенная задача, которую он сам поставил себе ещё до появления матери и Гейла, уже в ту самую секунду, когда услышал своё имя из уст Эффи.
Сберечь Китнисс. Сберечь ту, что он любил, ради тех, кто любил её тоже.
644.
Рута | Цеп. Центр подготовки трибутов. "Скажи, ты бы убила, чтобы спасти свою жизнь?" Во время тренировок Цеп искоса наблюдает за ней. Не из праздного любопытства, не ради того, чтобы узнать, на что она способна, его новоявленная соперница, взвешивая её как хорошее оружие в руке. Только лишь из странной смеси неподобающего чувства жалости, которому нет места на Голодных играх, и желания удостовериться, что она сможет продержаться дольше первых пяти минут.
Рута стоит рядом, перебирая ножи. Как странно, как жутко это смотрится – ребёнок со смертоносным оружием в руках… Она ловит его взгляд – и тут же отводит глаза, делая вид, будто бы очень заинтересована выбором. Маленькая, хрупкая девочка – нет, не девочка даже, птичка, ей бы вернуться в сады Одиннадцатого, чтобы вновь выводить звонкие трели, а потом слушать, как их повторяют сойки-пересмешницы! Вернуться домой, пусть даже там тесно и голодно, а не в огромные капитолийские апартаменты, от которых веет холодом – роскошную золотую клетку…
Впрочем, это ненадолго: скоро все они выпорхнут из неё, улетят, чтобы познать свободу от власти президента Сноу единственным доступным им способом – смертью.
Не должно быть так, с ненавистью думает Цеп, не должна такая малышка отстаивать своё право на жизнь в бессмысленной борьбе с другими детьми, которые так же, как и она, хотят жить, но имеют более высокий рост, более быстрое тело, чуть больше опыта, чем она – как знать, что может обернуться преимуществом на арене?
-Для режущих ударов лучше ищи с лезвием листовидной формы, - говорит он так, чтобы его услышала только она. Тщетная попытка завязать разговор: Рута кивает – спасибо, учту – и продолжает молчать. Что-то больно давит в груди, напоминая о бессмысленности произнесённого: у Рога изобилия ни у него, ни у неё не будет времени искать нужное оружие – хватай, что успеешь, и беги раньше, чем тебе проломят череп.
-Скажи… - хрипло тянет Цеп прежде, чем успевает понять, насколько это глупо и безрассудно; Рута замирает и нерешительно оборачивается, - Скажи… ты бы убила, чтобы спасти свою жизнь?
Ему нужно это знать. Нужно знать, что она сможет постоять за себя даже в том случае, когда выбор будет прост – убей или убьют тебя. А она лишь смотрит на него оленёнком, готовым стремглав бежать прочь – вот только бежать ей некуда.
-Я… не знаю, Цеп… - бормочет она.
Он видит, что застал её врасплох, что вновь напомнил ей о том, зачем она здесь. Жгучая горечь замирает комом где-то у горла, пока он ждёт её окончательного ответа.
-Да, убила, - это всё, что способна выдохнуть тростинка Рута; дёрнувшись, она скрывается в пустующей секции по вязанию узлов.
Ложь в её глазах столь очевидна, что она никому не может позволить увидеть её. Даже Цепу.
Особенно Цепу.
413.
@темы: Голодные игры, Бумага все стерпит, ФЕСТивальное
-
-
01.04.2012 в 00:16*тихий вздох* И почему я вечно люблю самых неудачливых героев, а?.. это риторический вопрос. Второй драббл чудесен. Очень, правда.
-
-
01.04.2012 в 00:22Я тоже очень часто привязываюсь к героям, у которых хэппи-энда не будет по определению. А потом страдаю из-за этого. Но трибуты Одиннадцатого хороши, откуда на них ни посмотри.