Жить ой. Но да.
Я тут тщетно пытаюсь прийти в себя.
У меня никогда не складывались отношения с Толстым: не моё. Его тяжеловесность, его отношение к женщинам в его романах - всё это всегда шло мимо. Вот и "Крейцерову сонату" я не особенно хотела смотреть, но компанию маме всё-таки решила составить.
Первые двадцать минут я не могла избавиться от ощущения, что и этот спектакль пройдёт мимо меня. А потом... потом я потеряла тот момент, на котором перестала осознавать, что у меня мёрзнут руки и что вокруг есть ещё кто-то помимо меня и тех, кто на сцене. И так - до самого конца.
Мне физически больно, сказала мама, когда мы вышли в Камергерский переулок. Я смогла только кивнуть, шмыгая носом. Потому что мне тоже было больно - как будто всё, и органы, и мышцы, сжалось в тугую пружину. Это пятый спектакль в моей жизни, с которого я выхожу в таком состоянии. Но, честно говоря, именно за этим я хожу в театр - за сильной эмоциональной встряской, которая отключает меня от своих проблем и тягот, и за пищей для размышлений. В "Крейцеровой сонате" более чем достаточно что первого, что второго. В ней вообще так много всего, что и мыслей в итоге тоже навалом, они нашпигованы в мозгу так плотно, что давят на черепную коробку, но со словами - беда. Объяснить нельзя. Нужно показать. Нужно посмотреть. Нужно прожить.
Не о любви - о браке. Не о людях - о животных. Не о правде - о ревности. Но правда тут тоже есть: правда Лизы и правда Позднышева, которую, как выяснилось, теперь очень трудно отрицать на сто процентов. Я знала, что это за история, я знала, что мне покажут и как она закончится. Но я не предполагала, что это почему-то окажется настолько близким. Что Позднышев сможет вызвать долю сочувствия, а не только сукинтысын-реакцию. Что когда погаснет свет, я осознаю, что плачу. И что всхлипывает рядом сидящая мама, способная, в отличие от меня, в случае книг, фильмов и спектаклей сохранять внешнее спокойствие даже с комом в горле.
Антон Яковлев потрясающе ставит классику: без модерна, альтернативных версий прочтения и всего прочего, чем так любят забавляться режиссёры нашего века. Это тоже талант: поставить старую историю, нарядив героев в точном соответствии с духом чужого нам времени, вложить им в уста те же неизменённые реплики - и сделать так, что эта история будет звучать современно. Но, пожалуй, что "Дуэли", что "Крейцеровой сонате" современные трактовки не нужны вовсе. Тема "Сонаты" будет жива до тех пор, пока будет живо человечество, она существует вне времени. И этот спектакль - удивительно, это тот же Толстой, но в такой подаче я смогла пропустить эту историю через себя так, как она заслуживает.
Сегодня мы неоднократно смеялись, но всякий раз, когда я заканчивала смеяться, я осознавала одно: г-споди, как больно, как горько, как страшно, и это наша жизнь, почему мы смеёмся, почему, почему, почему...
Погублена жизнь... но нужно тянуть её до конца.
Дуэт Пореченкова и Швец сразил меня в самое сердце. Тонкая, прекрасная, воздушная и строгая, покорная и нежная Лиза и невероятно многогранный Позднышев - неврастеник, ревнивец, сластолюб, деспот... деспот, что, трогательно и очаровательно смущаясь, подхватывает Лизу на руки. Я не смогу смотреть на Пореченкова прежними глазами. Он оказался действительно прекрасным драматическим актёром.
А ещё я думаю, что эти два часа нужно сделать обязательными к просмотру для каждой пары, собравшейся узаконить свои отношения. Утром решили подать документы в ЗАГС - вечером пошли на "Крейцерову сонату". Вдруг это убережёт от страшной ошибки? Разложит по полочкам твою собственную мораль, утвердит мнение о детях, супружеской чести и любви тогда, когда ещё можно будет что-то изменить, не разрушая жизни?
Вдруг?
У меня никогда не складывались отношения с Толстым: не моё. Его тяжеловесность, его отношение к женщинам в его романах - всё это всегда шло мимо. Вот и "Крейцерову сонату" я не особенно хотела смотреть, но компанию маме всё-таки решила составить.
Первые двадцать минут я не могла избавиться от ощущения, что и этот спектакль пройдёт мимо меня. А потом... потом я потеряла тот момент, на котором перестала осознавать, что у меня мёрзнут руки и что вокруг есть ещё кто-то помимо меня и тех, кто на сцене. И так - до самого конца.
Мне физически больно, сказала мама, когда мы вышли в Камергерский переулок. Я смогла только кивнуть, шмыгая носом. Потому что мне тоже было больно - как будто всё, и органы, и мышцы, сжалось в тугую пружину. Это пятый спектакль в моей жизни, с которого я выхожу в таком состоянии. Но, честно говоря, именно за этим я хожу в театр - за сильной эмоциональной встряской, которая отключает меня от своих проблем и тягот, и за пищей для размышлений. В "Крейцеровой сонате" более чем достаточно что первого, что второго. В ней вообще так много всего, что и мыслей в итоге тоже навалом, они нашпигованы в мозгу так плотно, что давят на черепную коробку, но со словами - беда. Объяснить нельзя. Нужно показать. Нужно посмотреть. Нужно прожить.
Не о любви - о браке. Не о людях - о животных. Не о правде - о ревности. Но правда тут тоже есть: правда Лизы и правда Позднышева, которую, как выяснилось, теперь очень трудно отрицать на сто процентов. Я знала, что это за история, я знала, что мне покажут и как она закончится. Но я не предполагала, что это почему-то окажется настолько близким. Что Позднышев сможет вызвать долю сочувствия, а не только сукинтысын-реакцию. Что когда погаснет свет, я осознаю, что плачу. И что всхлипывает рядом сидящая мама, способная, в отличие от меня, в случае книг, фильмов и спектаклей сохранять внешнее спокойствие даже с комом в горле.
Антон Яковлев потрясающе ставит классику: без модерна, альтернативных версий прочтения и всего прочего, чем так любят забавляться режиссёры нашего века. Это тоже талант: поставить старую историю, нарядив героев в точном соответствии с духом чужого нам времени, вложить им в уста те же неизменённые реплики - и сделать так, что эта история будет звучать современно. Но, пожалуй, что "Дуэли", что "Крейцеровой сонате" современные трактовки не нужны вовсе. Тема "Сонаты" будет жива до тех пор, пока будет живо человечество, она существует вне времени. И этот спектакль - удивительно, это тот же Толстой, но в такой подаче я смогла пропустить эту историю через себя так, как она заслуживает.
Сегодня мы неоднократно смеялись, но всякий раз, когда я заканчивала смеяться, я осознавала одно: г-споди, как больно, как горько, как страшно, и это наша жизнь, почему мы смеёмся, почему, почему, почему...
Погублена жизнь... но нужно тянуть её до конца.
Дуэт Пореченкова и Швец сразил меня в самое сердце. Тонкая, прекрасная, воздушная и строгая, покорная и нежная Лиза и невероятно многогранный Позднышев - неврастеник, ревнивец, сластолюб, деспот... деспот, что, трогательно и очаровательно смущаясь, подхватывает Лизу на руки. Я не смогу смотреть на Пореченкова прежними глазами. Он оказался действительно прекрасным драматическим актёром.
А ещё я думаю, что эти два часа нужно сделать обязательными к просмотру для каждой пары, собравшейся узаконить свои отношения. Утром решили подать документы в ЗАГС - вечером пошли на "Крейцерову сонату". Вдруг это убережёт от страшной ошибки? Разложит по полочкам твою собственную мораль, утвердит мнение о детях, супружеской чести и любви тогда, когда ещё можно будет что-то изменить, не разрушая жизни?
Вдруг?