Жить ой. Но да.
За насыщенным реалом и эмоциональным раздраем этой недели у меня так и не дошли руки написать о двух безусловно хороших вещах, которые я посмотрела на этой неделе. Не совру, если скажу, что она прошла под звездой Олега Табакова.
В общем, я, глядя с высоты своей низенькой колокольни, могу сказать следующее: можно по-разному относиться к нему как к человеку, бо никто из нас не безгрешен, но одного не отнять - в сфере театра он прекрасный актёр, гениальный менеджер, великий учитель и Мастер с большой буквы.
В понедельник мы ходили на "Последнюю жертву". Сначала я хотела долго и пространно говорить про то, что у Островского подавляющее большинство пьес - про любовь в рублёвом эквиваленте, а потом передумала. Лучше я скажу про другое. Про что же?
А вчера у меня состоялось знакомство с Табакеркой. На "Страх и нищету в Третьей Империи" я должна была идти с товарищем Алексеем, но товарищ Алексей превратился в паровозика, который не смог. Поэтому знакомилась я в негордом одиночестве.
Театр прекрасен: светлое, чистое, уютное место, эдакий особнячок, в котором просторно и свободно дышится. Но вот зал - это ад для клаустрофоба. Хотя, мне кажется, именно этот зал сыграл свою роль в том, что спектакль на меня буквально давил. Во всех смыслах.
Я понимаю, почему для постановки выбрали именно "Меловой крест", "Шпиона", "Жену еврейку" и "Правосудие". Потому что они хорошо показывают, как фашизм разрушает жизни со всех сторон: и любовь, и семью, и право на справедливость. Непонятно только, почему завершает всё это "Нагорная проповедь". А с другой стороны... это лучший для данной постановки конец из всех возможных, но об этом чуточку ниже.
Состояние тревоги и какого-то липкого страха накатило на меня уже минут через семь. "Меловой крест" проехался по мне асфальтоукладчиком, и после конца сцены мне панически захотелось вывернуться и посмотреть, нет ли этого мелового знака уже на моей спине. Это жутко: подозрительность, натянутый смех и ложь, ложь, ложь - твоё единственное спасение в молчании, но молчать нельзя, а раз нельзя, ты вынужден лгать, озираться по сторонам, как побитая собака, и жить в постоянном ожидании чего-то непоправимого.
В этих пяти сценах мало говорят о нищете, но вот о страхе - о, о страхе тут говорят постоянно.
И парадокс вроде бы в том, что ни в "Меловом кресте", ни в "Шпионе", ни в "Жене еврейке" номинально не случается ничего трагичного. Но ты отчего-то сидишь, покрывшись мурашками, и чувствуешь, как твои внутренности формируют маленький водоворот.
А вот "Правосудие" - это рассказ чуточку иного сорта, более смешной, более абсурдный, но, вместе с тем, звучащий, пожалуй, наиболее современно. Я решу так или этак, как прикажут, но я же должен знать, что мне приказано. Если этого не знаешь, так и правосудия больше нет! И когда ты осознаёшь это, понимаешь, что хочешь молиться о том, чтобы никогда не оказаться в суде, никогда не столкнуться с этой системой. Потому что от такого правосудия ты совсем не застрахован.
И теперь о "Нагорной проповеди". Это совершенно иная по тональности сцена по сравнению с предыдущими четырьмя: раньше ещё оставался шанс на какой-то глоток воздуха и свободы, а тут этого уже нет. Смерть, безысходность, финишная прямая. И пастор, выкручиваясь между отчаявшимся умирающим и его сыном, одетым в форму штурмовика, трактует Писание, пытаясь угодить то одному, то второму. И кажется, что выхода из этого кошмара не существует. Просто - нет.
А потом ты видишь, как на экране возникает твоё собственное лицо и лица сидящих рядом с тобой. И голос за кадром читает тебе ту самую Нагорную проповедь. Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы - свет мира. Я не христианка, нет; христианство меня интересует с культурной и исторической точки зрения. Но это пробрало меня настолько сильно, что... выход есть, короче говоря. Выход есть, и этот выход - мы сами.
Я вышла из зала и почувствовала себя чистой. Эмоциональная терапия. И да: я считаю, что это вещь из категории как "читать обязательно", так и "смотреть обязательно".
P.S. Давайте дружно найдём здесь Закари Куинто. Игорь Петров - это же вылитый доктор Тредсон спустя лет 15!
В общем, я, глядя с высоты своей низенькой колокольни, могу сказать следующее: можно по-разному относиться к нему как к человеку, бо никто из нас не безгрешен, но одного не отнять - в сфере театра он прекрасный актёр, гениальный менеджер, великий учитель и Мастер с большой буквы.
В понедельник мы ходили на "Последнюю жертву". Сначала я хотела долго и пространно говорить про то, что у Островского подавляющее большинство пьес - про любовь в рублёвом эквиваленте, а потом передумала. Лучше я скажу про другое. Про что же?
***
А вчера у меня состоялось знакомство с Табакеркой. На "Страх и нищету в Третьей Империи" я должна была идти с товарищем Алексеем, но товарищ Алексей превратился в паровозика, который не смог. Поэтому знакомилась я в негордом одиночестве.
Театр прекрасен: светлое, чистое, уютное место, эдакий особнячок, в котором просторно и свободно дышится. Но вот зал - это ад для клаустрофоба. Хотя, мне кажется, именно этот зал сыграл свою роль в том, что спектакль на меня буквально давил. Во всех смыслах.
Я понимаю, почему для постановки выбрали именно "Меловой крест", "Шпиона", "Жену еврейку" и "Правосудие". Потому что они хорошо показывают, как фашизм разрушает жизни со всех сторон: и любовь, и семью, и право на справедливость. Непонятно только, почему завершает всё это "Нагорная проповедь". А с другой стороны... это лучший для данной постановки конец из всех возможных, но об этом чуточку ниже.
Состояние тревоги и какого-то липкого страха накатило на меня уже минут через семь. "Меловой крест" проехался по мне асфальтоукладчиком, и после конца сцены мне панически захотелось вывернуться и посмотреть, нет ли этого мелового знака уже на моей спине. Это жутко: подозрительность, натянутый смех и ложь, ложь, ложь - твоё единственное спасение в молчании, но молчать нельзя, а раз нельзя, ты вынужден лгать, озираться по сторонам, как побитая собака, и жить в постоянном ожидании чего-то непоправимого.
В этих пяти сценах мало говорят о нищете, но вот о страхе - о, о страхе тут говорят постоянно.
И парадокс вроде бы в том, что ни в "Меловом кресте", ни в "Шпионе", ни в "Жене еврейке" номинально не случается ничего трагичного. Но ты отчего-то сидишь, покрывшись мурашками, и чувствуешь, как твои внутренности формируют маленький водоворот.
А вот "Правосудие" - это рассказ чуточку иного сорта, более смешной, более абсурдный, но, вместе с тем, звучащий, пожалуй, наиболее современно. Я решу так или этак, как прикажут, но я же должен знать, что мне приказано. Если этого не знаешь, так и правосудия больше нет! И когда ты осознаёшь это, понимаешь, что хочешь молиться о том, чтобы никогда не оказаться в суде, никогда не столкнуться с этой системой. Потому что от такого правосудия ты совсем не застрахован.
И теперь о "Нагорной проповеди". Это совершенно иная по тональности сцена по сравнению с предыдущими четырьмя: раньше ещё оставался шанс на какой-то глоток воздуха и свободы, а тут этого уже нет. Смерть, безысходность, финишная прямая. И пастор, выкручиваясь между отчаявшимся умирающим и его сыном, одетым в форму штурмовика, трактует Писание, пытаясь угодить то одному, то второму. И кажется, что выхода из этого кошмара не существует. Просто - нет.
А потом ты видишь, как на экране возникает твоё собственное лицо и лица сидящих рядом с тобой. И голос за кадром читает тебе ту самую Нагорную проповедь. Вы - соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему не годна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы - свет мира. Я не христианка, нет; христианство меня интересует с культурной и исторической точки зрения. Но это пробрало меня настолько сильно, что... выход есть, короче говоря. Выход есть, и этот выход - мы сами.
Я вышла из зала и почувствовала себя чистой. Эмоциональная терапия. И да: я считаю, что это вещь из категории как "читать обязательно", так и "смотреть обязательно".
P.S. Давайте дружно найдём здесь Закари Куинто. Игорь Петров - это же вылитый доктор Тредсон спустя лет 15!