Жить ой. Но да.
На этой неделе посмотрела два совершенно разных, но по-одинаковому маленьких, камерных и коротких спектакля: "Русалку" в РАМТе и "Youtube / в полиции" в Практике. Пойду по хронологии и для начала напишу про "Русалку".
Рустем Фесак, поставивший в РАМТе ужасно обаятельные "Денискины рассказы", сделал новый спектакль — уже совсем другой и по возрасту, и по интонации, и по материалу. Это не детская комедия, а взрослая драма на основе неоконченной поэмы Пушкина, и под словосочетанием "взрослая драма" я подразумеваю не надрыв, а тихую, как болото, грусть. Не надо соваться в это болото — погубишь себя, не захочешь потом выходить из подводного мира обратно на берег. "Русалка" — момент красоты и чистая меланхолия; в маленьком пространстве Чёрной комнаты, где актёры играют на расстоянии вытянутой руки от зрителя, на полу расставлены стеклянные бутылки с сухими травами и мешки с мукой, по стенам, дверям и зеркалу путешествует свет, создавая ощущение, будто ты смотришь на толщу воды не сверху, а снизу, и посреди всего этого персонажи рассказывают о своей тоске, каким-то образом успевая бегать, скакать, проходить по скамейке и выныривать то тут, то там.
Фесак рассказывает эту историю беременной дочери мельника, которая после разрыва с князем решает покончить с собой, бросается в реку, но выживает, превращается в русалку и рожает дочь, с большим сочувствием к своей героине, но при этом не превращает спектакль в повесть о женской мести, хотя для этого здесь все условия. "Русалка" всё-таки, как мне кажется, в первую очередь о печали, об упущенном по собственной дурости счастье, о тоске по недостижимому. У русалок нет земной жизни, князь страдает и ищет отпущение своих грехов на берегу, его жена тяготится отсутствием мужа в собственной жизни, прекрасно понимая: ты можешь быть в тысячу раз лучше той, но какой в этом толк, если ты — не она. У сложившихся условий нет начала и конца, спектакль как бы выхвачен из потока — показался наружу и готов снова уйти под воду. Выхода из порочного мистического круга, в котором бродят его персонажи, он не предлагает. Он просто показывает: сказка ложь, да в ней намёк.
А ещё в настолько камерных постановках лучше, чем в любых других, понимаешь труд актёра. Здесь не спрятаться за декорациями или костюмом, и настоящая сила здесь исключительно у текста. Александр Деватьяров, Анна Дворжецкая и Сергей Чудаков произносят его так, что Чёрная комната исчезает, а каждое слово превращается в тропинку, лесную чащу, плеск реки, высунувшуюся из воды ладонь. Я не знаю, как это работает, но... но иногда лучше не пытаться узнать механику волшебства, так что пусть на этот раз волшебство и остаётся таковым.
Рустем Фесак, поставивший в РАМТе ужасно обаятельные "Денискины рассказы", сделал новый спектакль — уже совсем другой и по возрасту, и по интонации, и по материалу. Это не детская комедия, а взрослая драма на основе неоконченной поэмы Пушкина, и под словосочетанием "взрослая драма" я подразумеваю не надрыв, а тихую, как болото, грусть. Не надо соваться в это болото — погубишь себя, не захочешь потом выходить из подводного мира обратно на берег. "Русалка" — момент красоты и чистая меланхолия; в маленьком пространстве Чёрной комнаты, где актёры играют на расстоянии вытянутой руки от зрителя, на полу расставлены стеклянные бутылки с сухими травами и мешки с мукой, по стенам, дверям и зеркалу путешествует свет, создавая ощущение, будто ты смотришь на толщу воды не сверху, а снизу, и посреди всего этого персонажи рассказывают о своей тоске, каким-то образом успевая бегать, скакать, проходить по скамейке и выныривать то тут, то там.
Фесак рассказывает эту историю беременной дочери мельника, которая после разрыва с князем решает покончить с собой, бросается в реку, но выживает, превращается в русалку и рожает дочь, с большим сочувствием к своей героине, но при этом не превращает спектакль в повесть о женской мести, хотя для этого здесь все условия. "Русалка" всё-таки, как мне кажется, в первую очередь о печали, об упущенном по собственной дурости счастье, о тоске по недостижимому. У русалок нет земной жизни, князь страдает и ищет отпущение своих грехов на берегу, его жена тяготится отсутствием мужа в собственной жизни, прекрасно понимая: ты можешь быть в тысячу раз лучше той, но какой в этом толк, если ты — не она. У сложившихся условий нет начала и конца, спектакль как бы выхвачен из потока — показался наружу и готов снова уйти под воду. Выхода из порочного мистического круга, в котором бродят его персонажи, он не предлагает. Он просто показывает: сказка ложь, да в ней намёк.
А ещё в настолько камерных постановках лучше, чем в любых других, понимаешь труд актёра. Здесь не спрятаться за декорациями или костюмом, и настоящая сила здесь исключительно у текста. Александр Деватьяров, Анна Дворжецкая и Сергей Чудаков произносят его так, что Чёрная комната исчезает, а каждое слово превращается в тропинку, лесную чащу, плеск реки, высунувшуюся из воды ладонь. Я не знаю, как это работает, но... но иногда лучше не пытаться узнать механику волшебства, так что пусть на этот раз волшебство и остаётся таковым.