Жить ой. Но да.
Много думала об этом спектакле начиная со вторника и пришла к выводу, что мне всё-таки понравилось. Да, не так сильно, как "Му-Му" в Театре Наций, но всё же: о "Серёже" я так или иначе вспоминала каждый день, прокручивала в голове отдельные моменты, а это показатель. Это такая симпатия через сопротивление — в конечном итоге, наверное, одна из самых долгосрочных симпатий, если это самое сопротивление преодолеть.
Я думаю, что основная проблема в том, что я очень не люблю Толстого и — шок, интрига, сенсация — ни разу не читала "Анну Каренину" целиком и ни одной экранизации целиком не видела. Поэтому сформировавшийся у меня в голове образ четы Карениных и Вронского едва ли можно назвать имеющим непосредственное отношение к первоисточнику — это какие-то мои персонажи, выросшие на основании той сюжетной канвы, которую все и так знают. И поэтому когда я увидела Марию Смольникову в образе Анны, я сидела и бурчала всё первое действие и весь антракт: где в "Му-Му" её совершенно удивительное дарование и манера игры настолько органичны, что сложно придумать что-то лучше и точнее, там они же что-то непонятное и чужое творили с Карениной. Забегая вперёд, скажу, что второе действие всё расставило по своим местам — чего стоит одна только открывающая сцена, где учительница французского, в которой легко узнаётся играющий Вронского Виктор Хориняк в рыжем парике, учит маленького Серёжу названиям числительных, а рядом с ними трагичная и недвижимая, как статуя, стоит Анна в приспущенном на плечах нелепом и огромном чёрном платье, в которое её одел Вронский. Но к первому действию у меня действительно много вопросов, потому что я не могу избавиться от ощущения, что Дмитрий Крымов, который, по его же словам, хотел сделать "Серёжу" "как очередной бунинский "Солнечный удар" — быстро, нежно и страшно", не смог решить, какое же чувство будет скреплять все эти прилагательные воедино. Первая часть пытается быть то пугающим психологическим триллером, то дурацкой комедией с уровнем шуток а-ля фильмы про мистера Бина, и общий лейтмотив так и не угадывается. Опять же: дурацкая комедия была уместна в "Му-Му", где Муму была девочкой Машей, маленькой, достающей всех вопросами и влюблённой в театр, а вот в канве "Анны Карениной", где Крымов в кои-то веки не даёт своим актёрам какую-то story behind для их персонажей, и их персонажи, за исключением одной только Анны, говорящей то от лица Смольниковой, то от лица Карениной, это персонажи именно Толстого — не уверена. Но со вторым действием и правда другая история. Собирается в общую картинку и пряжа, в которую в поезде заматывается Каренина вместе с графиней Вронской и которую Крымов рифмует с пуповиной из второй части спектакля, и это ощущение непроходимой дурости от женщины, которая влюбилась, и Каренин, который смеётся до истерики, впадает в ярость и приходит к прощению. Единственное, что показалось мне лишним — включение "Жизни и судьбы" Василия Гроссмана: понятно, что этим романом Крымов иллюстрирует ниточку от Анны к её сыну, но "Жизнь и судьба" едва ли сделала её более красноречивой.
Вообще Крымов довольно жесток к своим артистам: выпустит на сцену то живую собаку, которую, как известно, невозможно переиграть, то куклу, которую будут вести сразу несколько артистов — и не просто выпустит, а назовёт в её честь спектакль. Кукла — это тот самый Серёжа Каренин, который только на один момент станет живым мальчиком, а всё остальное время будет бессовестно оттягивать на себя всё внимание от актёров и актрис; молодые артисты, которые его ведут, проделали действительно колоссальную работу по части кукольного театра, но это серьёзный вызов для всех остальных. А ещё Крымову, бывшему сценографу, как будто до сих пор интереснее изучать, как сделан спектакль, чем непосредственно рассказывать историю — и потому он такое немалое количество времени уделяет, к примеру, сценам, в которых Анна лезет за вентилятором, а Каренин потом монтирует оторванный плафон. Конечно, в итоге обе эти сцены хорошо иллюстрируют сложившиеся между ними отношения, но это всё-таки уже побочный продукт реакции.
Вместе с тем "Серёжа" — это гипнотически красивое зрелище, завораживающее в первую очередь светом и хореографией Олега Глушкова. Его работу видно сразу — это, наверное, самый театральный хореограф последнего времени, и без всяких слов рисуя зарождение чувства между Анной и Вронским, он совершенно точен и ни капли не пошл. Другое открытие "Серёжи" — Анатолий Белый; я не назову его открытием самим по себе, потому что нежно люблю и его безысходно печального Мастера, и его измученного Катуриана, но его Каренин — это определённо новая безукоризненная ступень. И так уж сложилось, что к Каренину у меня всегда было больше сочувствия, чем к остальным углам этого треугольника — вот и здесь я тоже безоговорочно на его стороне и с полным пониманием.
Очистив "Анну Каренину" от всех побочных линий, от Стивы и Долли, от Левина и Китти, Крымов попытался исследовать именно заглавную трагедию, не отвлекаясь больше ни на что. Но Крымов не был бы Крымовым, если бы не отвлёкся на изучение сугубо сценических вопросов. И всё же "Серёжа" славный; да, у меня не возникло к нему того большого чувства, какое вызвала "Му-Му", но это очень кропотливая и хорошая работа.
Так нравится это промо, так нравится!
Я думаю, что основная проблема в том, что я очень не люблю Толстого и — шок, интрига, сенсация — ни разу не читала "Анну Каренину" целиком и ни одной экранизации целиком не видела. Поэтому сформировавшийся у меня в голове образ четы Карениных и Вронского едва ли можно назвать имеющим непосредственное отношение к первоисточнику — это какие-то мои персонажи, выросшие на основании той сюжетной канвы, которую все и так знают. И поэтому когда я увидела Марию Смольникову в образе Анны, я сидела и бурчала всё первое действие и весь антракт: где в "Му-Му" её совершенно удивительное дарование и манера игры настолько органичны, что сложно придумать что-то лучше и точнее, там они же что-то непонятное и чужое творили с Карениной. Забегая вперёд, скажу, что второе действие всё расставило по своим местам — чего стоит одна только открывающая сцена, где учительница французского, в которой легко узнаётся играющий Вронского Виктор Хориняк в рыжем парике, учит маленького Серёжу названиям числительных, а рядом с ними трагичная и недвижимая, как статуя, стоит Анна в приспущенном на плечах нелепом и огромном чёрном платье, в которое её одел Вронский. Но к первому действию у меня действительно много вопросов, потому что я не могу избавиться от ощущения, что Дмитрий Крымов, который, по его же словам, хотел сделать "Серёжу" "как очередной бунинский "Солнечный удар" — быстро, нежно и страшно", не смог решить, какое же чувство будет скреплять все эти прилагательные воедино. Первая часть пытается быть то пугающим психологическим триллером, то дурацкой комедией с уровнем шуток а-ля фильмы про мистера Бина, и общий лейтмотив так и не угадывается. Опять же: дурацкая комедия была уместна в "Му-Му", где Муму была девочкой Машей, маленькой, достающей всех вопросами и влюблённой в театр, а вот в канве "Анны Карениной", где Крымов в кои-то веки не даёт своим актёрам какую-то story behind для их персонажей, и их персонажи, за исключением одной только Анны, говорящей то от лица Смольниковой, то от лица Карениной, это персонажи именно Толстого — не уверена. Но со вторым действием и правда другая история. Собирается в общую картинку и пряжа, в которую в поезде заматывается Каренина вместе с графиней Вронской и которую Крымов рифмует с пуповиной из второй части спектакля, и это ощущение непроходимой дурости от женщины, которая влюбилась, и Каренин, который смеётся до истерики, впадает в ярость и приходит к прощению. Единственное, что показалось мне лишним — включение "Жизни и судьбы" Василия Гроссмана: понятно, что этим романом Крымов иллюстрирует ниточку от Анны к её сыну, но "Жизнь и судьба" едва ли сделала её более красноречивой.
Вообще Крымов довольно жесток к своим артистам: выпустит на сцену то живую собаку, которую, как известно, невозможно переиграть, то куклу, которую будут вести сразу несколько артистов — и не просто выпустит, а назовёт в её честь спектакль. Кукла — это тот самый Серёжа Каренин, который только на один момент станет живым мальчиком, а всё остальное время будет бессовестно оттягивать на себя всё внимание от актёров и актрис; молодые артисты, которые его ведут, проделали действительно колоссальную работу по части кукольного театра, но это серьёзный вызов для всех остальных. А ещё Крымову, бывшему сценографу, как будто до сих пор интереснее изучать, как сделан спектакль, чем непосредственно рассказывать историю — и потому он такое немалое количество времени уделяет, к примеру, сценам, в которых Анна лезет за вентилятором, а Каренин потом монтирует оторванный плафон. Конечно, в итоге обе эти сцены хорошо иллюстрируют сложившиеся между ними отношения, но это всё-таки уже побочный продукт реакции.
Вместе с тем "Серёжа" — это гипнотически красивое зрелище, завораживающее в первую очередь светом и хореографией Олега Глушкова. Его работу видно сразу — это, наверное, самый театральный хореограф последнего времени, и без всяких слов рисуя зарождение чувства между Анной и Вронским, он совершенно точен и ни капли не пошл. Другое открытие "Серёжи" — Анатолий Белый; я не назову его открытием самим по себе, потому что нежно люблю и его безысходно печального Мастера, и его измученного Катуриана, но его Каренин — это определённо новая безукоризненная ступень. И так уж сложилось, что к Каренину у меня всегда было больше сочувствия, чем к остальным углам этого треугольника — вот и здесь я тоже безоговорочно на его стороне и с полным пониманием.
Очистив "Анну Каренину" от всех побочных линий, от Стивы и Долли, от Левина и Китти, Крымов попытался исследовать именно заглавную трагедию, не отвлекаясь больше ни на что. Но Крымов не был бы Крымовым, если бы не отвлёкся на изучение сугубо сценических вопросов. И всё же "Серёжа" славный; да, у меня не возникло к нему того большого чувства, какое вызвала "Му-Му", но это очень кропотливая и хорошая работа.
Так нравится это промо, так нравится!