Жить ой. Но да.
Автор: я aka […Soulless…]
Бета: см. выше
Фендом: Fullmetal Alchemist
Пейринг: весьма смутно Рой/Лиза
Жанр: гет, постканон, ангст, недодрама
Рейтинг: РG
Размер: мини
Статус: завершён
Дисклаймер: не моё, поиздеваюсь и отдам
Размещение: с исключительно моего разрешения. Другие варианты не рассматриваются. Уважайте чужой труд.
Предупреждение: OOC. Он лют и бешенен.
От автора: я пиченько! Написано по заявке IAM PROSTO. Enjoy!
Время - вода.«Время – вода.
Оно убегает так спокойно и беспристрастно, равнодушно просачивается между пальцами. Жаждешь ухватить, подчинить, задержать хотя бы на мгновение – но это лишь жалкая попытка, которая ни к чему не приведет. Время уходит, блеснув на прощание отражением несбывшихся надежд и разрушенных иллюзий. И как бы человек ни был силен, кем бы он ни являлся – властителем или крестьянином, священником или воином – все тщетно. Время неутомимо и неумолимо.
Время – вода.
Оно может тянуться спокойной рекой, а может взвинчиваться бурным водоворотом, который без сожаления захватывает в себя чужие жизни. Оно не подчиняется никаким законам – ни истине, ни справедливости. Оно действует по своим собственным правилам, постепенно разрушая все: и камень, и память о ком-то, щадя только избранных им самим по каким-то нелепым правилам.
Время – вода.
Источник, который сметает все на своем пути, разрушая и зло, и добро. Источник, который рано или поздно погубит каждого».
Бом.
Лиза вздрогнула, оторвавшись от чрезмерно философских мыслей, и обернулась к тяжело ударившим за ее спиной часам, пробившим полночь. Их внешний вид ей категорически не нравился. Они выглядели, по ее собственному разумению, слишком помпезно – и тем самым напоминали ей толстого мучимого одышкой купца, передвигавшегося степенно и лениво. Может быть, дело было в ее восприятии, привыкшем к простоте и аскетизму, а может быть, в том, что эти часы были подарком фюреру Мустангу от им обоим хорошо известного императора Сина, который в последнее время был склонен выказывать благосклонность исключительно дорогими дарами.
Фюрер Мустанг.
Ей все еще непривычно было произносить это словосочетание. Хотя она и произносила его уже несколько месяцев. Хотя она и рисковала жизнью ради того, чтобы реализовать его честолюбивую мечту. Вроде бы пора уже было привыкнуть, но нет.
«А теперь он работает аж до полуночи, бедный», - промелькнула в голове Лизы желчная мысль, невольно растянувшая губы в грустной полуухмылке.
Шурх. Мирно сопевший возле ног Лизы Хаят недовольно зафырчал и навострил чуткие уши.
Хоукай же, слух которой еще со времен Ишвара привык даже к мельчайшим шорохам – а как иначе, если хочешь остаться в живых? – даже не пошевелилась. Слишком очевидно было, кто именно зашевелил ключом в дверном проеме, если учесть, что комплектов ключей было всего два, и один из них лежал на журнальном столике прямо перед ней.
Фюрер Аместриса стоял в дверном проеме, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди.
-О, ты еще не спишь, - его голос прозвучал немного натянуто, с долей ироничного удивления.
-Как видишь, - спокойно и вежливо отозвалась Лиза, поднимаясь с кресла. На языке вертелось много едких фраз, но она сдержалась, - Как прошел день?
Пальцы Мустанга, расстегивавшие рубашку, замерли на второй пуговице сверху и мгновение спустя продолжили свой бег.
-Как обычно.
-Ясно.
Пара ничего не значащих механических фраз и тишина. Хоукай почувствовала себя неуютно. Как если бы она стояла на морском берегу в тоненькой рубашке, а промозглый ветер, обещающий скорую грозу, обжигал холодом все ее тело и даже нутро.
-Ты голоден?
-Нет, поужинал в штабе, - последовал равнодушный ответ. Мгновение спустя Рой уселся в кресло, вытянув ноги и устало развалившись в нем. Золотистые блики, отбрасываемые лампой, плясали на его лице, невольно выдавая нервный и лихорадочный блеск черных как смоль глаз. Этот блеск был знаком Лизе даже слишком хорошо. Она помнила его еще со времен Ишвара, когда он виднелся во взглядах сотен солдат, пьяных то ли от мерзкой выпивки, то ли от предвкушения битвы и адреналина, вспенивавшего кровь в венах, то ли от всего этого вместе взятого.
-Ты опять пил, - негромко сказала Хоукай. Без гнева, без ярости, без нотаций – просто сухая, хотя и приправленная горечью, констатация факта. Фюрер посмотрел на свою боевую подругу с холодным раздражением, угадывавшимся по залегшим возле губ морщинам и нахмурившимся бровям.
-Пил. И что? Я, черт возьми, устаю, а это помогает мне расслабиться! – процедил он, расправляя ворот расстегнутой рубашки, - Или ты думала, что я в штабе целый день отдыхаю?
-Нет, - тихо ответила Лиза и отвернулась к окну, прислонившись к подоконнику.
В очерченном старым фонарем кружке грязно-апельсинового цвета кружился снег. Она наблюдала за ним молча, тщетно стараясь отвлечься от гнетущих мыслей и унять часто бьющееся сердце.
Хлоп! – дернулась дверца бара.
Плеск! – заструилась на дно бокала сводящая с ума жидкость.
Не получилось.
-Рой… - позвала она, не отрываясь от окна.
-Чего? – послышался недовольный голос.
-Тебе не кажется, что наши отношения в последнее время катятся к черту? – здравый смысл подсказывал, что сейчас не лучшее время для этого разговора, но истерично толкающееся о ребра сердце говорило об обратном. И Лиза решила довериться ему.
-По-моему, ты накручиваешь себя из-за того, что целыми днями торчишь дома без дела, - отрезал Мустанг, делая смачный глоток.
-То есть, все в порядке?
-А что тебя не устраивает? – после алкоголя люди закипают легко, и фюрер Аместриса не был исключением из этого правила. На это намекала и резкость, с которой он швырнул бокал на стол, и плотно сжатые в тонкую линию губы. - Ты мне вообще должна быть благодарна за все, что сейчас имеешь!
-Вот как, - сощурила глаза Лиза, едва ли не теряя самообладание и чуть не задохнувшись от схватившей ее за горло волны гнева. Под столом тихонько заскулил Черный Хаят, - Только не забывай, кто поддерживал тебя на каждом шагу и кто чуть не погиб за тебя!
-Дура, - коротко и зло бросил Мустанг, словно выплюнув изо рта какую-то мерзость, в упор смотря на бывшего снайпера, унесшего в Ишваре сотни жизней.
Хоукай замерла на полуслове. Она не ощущала такой пустоты в душе даже тогда, когда на нее своими пронзительными глазками-буравчиками смотрел Селим Брэдли. И эти черные глаза, подобно тем, тоже сверлили ее, как никогда чужие и незнакомые, полыхавшие щедро подпитанным алкоголем пламенем. Всего лишь одно слово, хлесткое, как пощечина – и даже хуже, чем пощечина, хуже, чем тонна отборных ругательств. Только по той причине, что это слово произнес он. Где-то глубоко в груди что-то оборвалось и ухнуло вниз.
«Мы ведь уже давно друг другу чужие», - ясной, сжегшей самое ее существо дотла кометой полыхнуло горькое осознание. Но когда жестокое течение реки по имени «время» успело превратить их в людей, не питавших друг к другу ничего, кроме раздражения и мнительности, и как она упустила этот момент, Лиза не знала.
-Ты…
-Что я? Что? – голос Роя срывался на пьяный крик, - Ты мне вообще не жена, чтобы указывать! А раз решила командовать, то и правда дура! Если тебе что-то не нравится – пошла вон из моего дома!
-Вот как… - глухо ответила Лиза.
И ведь в самом деле – не жена. Не возлюбленная даже, наверное. Просто женщина, способная создавать хотя бы малое подобие уюта и гармонии в его холостяцкой квартире. Бывший лейтенант. Уже никто. Ни прав, ни притязаний – ровным счетом ничего.
-Да, точно, уходи! – в голосе Роя были слышны нотки истеричного веселья. - Вали!
А если больше ничего не держит – может, и в самом деле пора?
-Будь по-твоему, - у Лизы дрогнули губы, но она сдержалась. Жесткий стержень умения прятать эмоции внутри себя еще не сломался, хотя и начал покрываться ржавчиной слез.
Время умеет подминать под себя все – и прежде несгибаемую натуру тоже. Ведь не зря говорят, что вода камень точит. Что уж, верно, говорить о такой эфемерности, как любовь и привязанность?
Хоукай стала мягче и чувствительней. Но все же осталась солдатом до конца – и исполнила его последний приказ.
Когда пьяное блаженство провала в черноту сна прервал дрязг будильника, который было слышно на всю квартиру, Рой был очень недоволен. На околокроватной тумбочке не оказалось даже стакана воды, способного облегчить похмелье. Что уж говорить – и самой тумбочки рядом не оказалось; он заснул, как и был, прямо в кресле.
В доме вообще висела странная тишина. Не было слышно топота лап Черного Хаята, не звенел бодрую песню чайник на кухне.
-Эй, Лиза! – хмуро прокричал Рой, но ответа не последовало. - В магазин понесло с утра пораньше, что ли?
А на смену головной боли постепенно приходила ясность, а вместе с ней – воспоминания о прошедшей ночи. О его собственной грубости и о подрагивающих губах бывшего старшего лейтенанта Лизы Хоукай.
«Неужели и в самом деле ушла?».
Нет, убеждал он сам себя, это невозможно. Она бы не покинула его. Это все бред воспаленного алкоголем сознания; сейчас зашуршит в замке ключ, и она войдет, спокойная, свежая, как заря, с черным псом подле ее ног...
Но оба комплекта ключей лежали на журнальном столике, недвусмысленно разрушая наивную веру. Зато исчезла ее одежда, в чем фюрер убедился, подойдя к шкафу, а с кухни исчезла миска Хаята, и даже аскетично простая белая кружка, из которой она по утрам пила чай – тоже.
Рой долго молчал, прикрыв глаза от слепящих солнечных бликов, острыми укоризненными иглами колющими его кожу. Сегодня работа могла и подождать.
-Может, так будет лучше, - сдержанно сказал он, захлопывая дверцу шкафа, хотя внутри от этих слов что-то свернулось в тяжелый гнетущий комок.
Лучше – для кого? Для нее или для него?
Бурный поток по имени «время», который смыл между некогда до невозможности близкими людьми остатки мостов взаимопонимания, никогда не даст ему ответа на этот вопрос.
Бета: см. выше
Фендом: Fullmetal Alchemist
Пейринг: весьма смутно Рой/Лиза
Жанр: гет, постканон, ангст, недодрама
Рейтинг: РG
Размер: мини
Статус: завершён
Дисклаймер: не моё, поиздеваюсь и отдам
Размещение: с исключительно моего разрешения. Другие варианты не рассматриваются. Уважайте чужой труд.
Предупреждение: OOC. Он лют и бешенен.
От автора: я пиченько! Написано по заявке IAM PROSTO. Enjoy!
No matter how many times that you told me you wanted to leave
No matter how many breaths that you took you still couldn't breathe
No matter how many nights did you lie wide awake
To the sound of the pausing rain
Where did you go? Where did you go? Where did you go?
30 Seconds to Mars “Hurricane”
Уходя, не оглядывайся.
Пифагор
No matter how many breaths that you took you still couldn't breathe
No matter how many nights did you lie wide awake
To the sound of the pausing rain
Where did you go? Where did you go? Where did you go?
30 Seconds to Mars “Hurricane”
Уходя, не оглядывайся.
Пифагор
Время - вода.«Время – вода.
Оно убегает так спокойно и беспристрастно, равнодушно просачивается между пальцами. Жаждешь ухватить, подчинить, задержать хотя бы на мгновение – но это лишь жалкая попытка, которая ни к чему не приведет. Время уходит, блеснув на прощание отражением несбывшихся надежд и разрушенных иллюзий. И как бы человек ни был силен, кем бы он ни являлся – властителем или крестьянином, священником или воином – все тщетно. Время неутомимо и неумолимо.
Время – вода.
Оно может тянуться спокойной рекой, а может взвинчиваться бурным водоворотом, который без сожаления захватывает в себя чужие жизни. Оно не подчиняется никаким законам – ни истине, ни справедливости. Оно действует по своим собственным правилам, постепенно разрушая все: и камень, и память о ком-то, щадя только избранных им самим по каким-то нелепым правилам.
Время – вода.
Источник, который сметает все на своем пути, разрушая и зло, и добро. Источник, который рано или поздно погубит каждого».
Бом.
Лиза вздрогнула, оторвавшись от чрезмерно философских мыслей, и обернулась к тяжело ударившим за ее спиной часам, пробившим полночь. Их внешний вид ей категорически не нравился. Они выглядели, по ее собственному разумению, слишком помпезно – и тем самым напоминали ей толстого мучимого одышкой купца, передвигавшегося степенно и лениво. Может быть, дело было в ее восприятии, привыкшем к простоте и аскетизму, а может быть, в том, что эти часы были подарком фюреру Мустангу от им обоим хорошо известного императора Сина, который в последнее время был склонен выказывать благосклонность исключительно дорогими дарами.
Фюрер Мустанг.
Ей все еще непривычно было произносить это словосочетание. Хотя она и произносила его уже несколько месяцев. Хотя она и рисковала жизнью ради того, чтобы реализовать его честолюбивую мечту. Вроде бы пора уже было привыкнуть, но нет.
«А теперь он работает аж до полуночи, бедный», - промелькнула в голове Лизы желчная мысль, невольно растянувшая губы в грустной полуухмылке.
Шурх. Мирно сопевший возле ног Лизы Хаят недовольно зафырчал и навострил чуткие уши.
Хоукай же, слух которой еще со времен Ишвара привык даже к мельчайшим шорохам – а как иначе, если хочешь остаться в живых? – даже не пошевелилась. Слишком очевидно было, кто именно зашевелил ключом в дверном проеме, если учесть, что комплектов ключей было всего два, и один из них лежал на журнальном столике прямо перед ней.
Фюрер Аместриса стоял в дверном проеме, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди.
-О, ты еще не спишь, - его голос прозвучал немного натянуто, с долей ироничного удивления.
-Как видишь, - спокойно и вежливо отозвалась Лиза, поднимаясь с кресла. На языке вертелось много едких фраз, но она сдержалась, - Как прошел день?
Пальцы Мустанга, расстегивавшие рубашку, замерли на второй пуговице сверху и мгновение спустя продолжили свой бег.
-Как обычно.
-Ясно.
Пара ничего не значащих механических фраз и тишина. Хоукай почувствовала себя неуютно. Как если бы она стояла на морском берегу в тоненькой рубашке, а промозглый ветер, обещающий скорую грозу, обжигал холодом все ее тело и даже нутро.
-Ты голоден?
-Нет, поужинал в штабе, - последовал равнодушный ответ. Мгновение спустя Рой уселся в кресло, вытянув ноги и устало развалившись в нем. Золотистые блики, отбрасываемые лампой, плясали на его лице, невольно выдавая нервный и лихорадочный блеск черных как смоль глаз. Этот блеск был знаком Лизе даже слишком хорошо. Она помнила его еще со времен Ишвара, когда он виднелся во взглядах сотен солдат, пьяных то ли от мерзкой выпивки, то ли от предвкушения битвы и адреналина, вспенивавшего кровь в венах, то ли от всего этого вместе взятого.
-Ты опять пил, - негромко сказала Хоукай. Без гнева, без ярости, без нотаций – просто сухая, хотя и приправленная горечью, констатация факта. Фюрер посмотрел на свою боевую подругу с холодным раздражением, угадывавшимся по залегшим возле губ морщинам и нахмурившимся бровям.
-Пил. И что? Я, черт возьми, устаю, а это помогает мне расслабиться! – процедил он, расправляя ворот расстегнутой рубашки, - Или ты думала, что я в штабе целый день отдыхаю?
-Нет, - тихо ответила Лиза и отвернулась к окну, прислонившись к подоконнику.
В очерченном старым фонарем кружке грязно-апельсинового цвета кружился снег. Она наблюдала за ним молча, тщетно стараясь отвлечься от гнетущих мыслей и унять часто бьющееся сердце.
Хлоп! – дернулась дверца бара.
Плеск! – заструилась на дно бокала сводящая с ума жидкость.
Не получилось.
-Рой… - позвала она, не отрываясь от окна.
-Чего? – послышался недовольный голос.
-Тебе не кажется, что наши отношения в последнее время катятся к черту? – здравый смысл подсказывал, что сейчас не лучшее время для этого разговора, но истерично толкающееся о ребра сердце говорило об обратном. И Лиза решила довериться ему.
-По-моему, ты накручиваешь себя из-за того, что целыми днями торчишь дома без дела, - отрезал Мустанг, делая смачный глоток.
-То есть, все в порядке?
-А что тебя не устраивает? – после алкоголя люди закипают легко, и фюрер Аместриса не был исключением из этого правила. На это намекала и резкость, с которой он швырнул бокал на стол, и плотно сжатые в тонкую линию губы. - Ты мне вообще должна быть благодарна за все, что сейчас имеешь!
-Вот как, - сощурила глаза Лиза, едва ли не теряя самообладание и чуть не задохнувшись от схватившей ее за горло волны гнева. Под столом тихонько заскулил Черный Хаят, - Только не забывай, кто поддерживал тебя на каждом шагу и кто чуть не погиб за тебя!
-Дура, - коротко и зло бросил Мустанг, словно выплюнув изо рта какую-то мерзость, в упор смотря на бывшего снайпера, унесшего в Ишваре сотни жизней.
Хоукай замерла на полуслове. Она не ощущала такой пустоты в душе даже тогда, когда на нее своими пронзительными глазками-буравчиками смотрел Селим Брэдли. И эти черные глаза, подобно тем, тоже сверлили ее, как никогда чужие и незнакомые, полыхавшие щедро подпитанным алкоголем пламенем. Всего лишь одно слово, хлесткое, как пощечина – и даже хуже, чем пощечина, хуже, чем тонна отборных ругательств. Только по той причине, что это слово произнес он. Где-то глубоко в груди что-то оборвалось и ухнуло вниз.
«Мы ведь уже давно друг другу чужие», - ясной, сжегшей самое ее существо дотла кометой полыхнуло горькое осознание. Но когда жестокое течение реки по имени «время» успело превратить их в людей, не питавших друг к другу ничего, кроме раздражения и мнительности, и как она упустила этот момент, Лиза не знала.
-Ты…
-Что я? Что? – голос Роя срывался на пьяный крик, - Ты мне вообще не жена, чтобы указывать! А раз решила командовать, то и правда дура! Если тебе что-то не нравится – пошла вон из моего дома!
-Вот как… - глухо ответила Лиза.
И ведь в самом деле – не жена. Не возлюбленная даже, наверное. Просто женщина, способная создавать хотя бы малое подобие уюта и гармонии в его холостяцкой квартире. Бывший лейтенант. Уже никто. Ни прав, ни притязаний – ровным счетом ничего.
-Да, точно, уходи! – в голосе Роя были слышны нотки истеричного веселья. - Вали!
А если больше ничего не держит – может, и в самом деле пора?
-Будь по-твоему, - у Лизы дрогнули губы, но она сдержалась. Жесткий стержень умения прятать эмоции внутри себя еще не сломался, хотя и начал покрываться ржавчиной слез.
Время умеет подминать под себя все – и прежде несгибаемую натуру тоже. Ведь не зря говорят, что вода камень точит. Что уж, верно, говорить о такой эфемерности, как любовь и привязанность?
Хоукай стала мягче и чувствительней. Но все же осталась солдатом до конца – и исполнила его последний приказ.
* * *
Когда пьяное блаженство провала в черноту сна прервал дрязг будильника, который было слышно на всю квартиру, Рой был очень недоволен. На околокроватной тумбочке не оказалось даже стакана воды, способного облегчить похмелье. Что уж говорить – и самой тумбочки рядом не оказалось; он заснул, как и был, прямо в кресле.
В доме вообще висела странная тишина. Не было слышно топота лап Черного Хаята, не звенел бодрую песню чайник на кухне.
-Эй, Лиза! – хмуро прокричал Рой, но ответа не последовало. - В магазин понесло с утра пораньше, что ли?
А на смену головной боли постепенно приходила ясность, а вместе с ней – воспоминания о прошедшей ночи. О его собственной грубости и о подрагивающих губах бывшего старшего лейтенанта Лизы Хоукай.
«Неужели и в самом деле ушла?».
Нет, убеждал он сам себя, это невозможно. Она бы не покинула его. Это все бред воспаленного алкоголем сознания; сейчас зашуршит в замке ключ, и она войдет, спокойная, свежая, как заря, с черным псом подле ее ног...
Но оба комплекта ключей лежали на журнальном столике, недвусмысленно разрушая наивную веру. Зато исчезла ее одежда, в чем фюрер убедился, подойдя к шкафу, а с кухни исчезла миска Хаята, и даже аскетично простая белая кружка, из которой она по утрам пила чай – тоже.
Рой долго молчал, прикрыв глаза от слепящих солнечных бликов, острыми укоризненными иглами колющими его кожу. Сегодня работа могла и подождать.
-Может, так будет лучше, - сдержанно сказал он, захлопывая дверцу шкафа, хотя внутри от этих слов что-то свернулось в тяжелый гнетущий комок.
Лучше – для кого? Для нее или для него?
Бурный поток по имени «время», который смыл между некогда до невозможности близкими людьми остатки мостов взаимопонимания, никогда не даст ему ответа на этот вопрос.
@темы: Бумага все стерпит, ФЕСТивальное, Любителям полкаши и старлея, а также прочих прекрасных людей, посвящается