Жить ой. Но да.
Я всё ещё продолжаю чего-нибудь ждать,
Хотя, будем честными, ждать давно нечего.
Боюсь и надеюсь услышать: «Голову с плеч её!»
И соревнуюсь, кто злее ударит по печени
В компании тех, кому всё-таки есть, чего
Ожидать –
В единственной этой игре мне суждено побеждать.
А мне ведь надо, кажется, не так уж много –
Видеть лицо твоё, коснуться случайно, услышать голос,
Чтобы потом хоть как-то себя убедить: ну, вроде боролась,
А что не вышло – да, так бывает; печально; жаль,
Только себя оправдывать не бросай –
Получается хорошо, даже дивно.
И нет больше мыслей, кроме пошлого «помоги мне»,
И я бы давно попросила тебя: помоги,
Хотя лучшей помощью будет удар с ноги,
Так, чтоб с разбега; клянусь, никуда не денусь –
Или с размаху, свободно, башкой нерадивой об стену –
Больно, наверное,
Но не больнее, чем жить той жизнью, которой живу сейчас –
Связанной по рукам и ногам, без ушей и без глаз:
Я – одно обнажённое сердце, вывернутое наизнанку,
Все мои струны наружу, и гриф мой ломок;
Я – заброшенная автостоянка,
Я – обломок,
Я – подушечка для иголок,
И эта вата, летящая во все стороны –
Мои слова, мои Хугин и Мунин, мои вороны;
Слова, существующие вне и помимо меня –
Вербальное отражение ещё одного прожитого дня,
Выпитой пинты пива и пинты пролитых слёз,
То, с чьей помощью мне скоро запишут: невроз,
Берегись, дорогая, это ещё не апофеоз,
Что-то будет потом впереди…
Хочешь сказать, что надо? Хочешь сказать, иди?
Или если идти, то сразу и к чёрту,
Без размена и без серединных стадий,
Чтобы ноги были менее стёртыми
Или вовсе без ссадин?
Может быть, там мне самое место, там, где Кассий, Брут и Иуда?
Я плетусь по синусоиде, и широка её амплитуда –
От греха уныния до эйфории счастливца пьяного,
От уродства до видения красоты в чём-то неисправном.
Видишь, я и сама неисправна тоже;
Взять бы в одну руку всё, что меня гложет –
(То есть вообще всё, возможно)
Да размахнуться и в дальний омут закинуть,
Подняв со дна муть, потревожив кувшинок невинность.
А ты бы рядом, пожалуй, стоял и смотрел –
Поспевший пострел –
И сказал что-нибудь вроде: да, за тебя я рад,
Что провела наконец-то ты этот обряд,
Этот спасительно-жгучий тока разряд
Получила –
А теперь вот, держи, тут твои верёвка и мыло,
Потому что без боли, и чувств, и слов
Смысл существования сводится в ничто,
Сводится к тишине и делению на ноль –
В общем, к бездне с табличкой «полный самоконтроль»
Пройти изволь.
Я тогда закричу – от всеобъемлющей пустоты,
От дыры во мне, что не покроют все мира цветы,
От неспособности что-то создать и родить.
Итак, я выбираю смотреть на тебя, извергаться словами и жить,
Жить и тянуть лямку жалящих чувств…
Знаешь, я об одном тебя попрошу.
Не накладывай на меня епитимью тишины –
В беззвучном диалоге с тобой вся моя жизнь,
Не отлучай от церкви беседы твоей:
Я заклинаю.
Я умоляю.
Согрей.
06.06.15
Хотя, будем честными, ждать давно нечего.
Боюсь и надеюсь услышать: «Голову с плеч её!»
И соревнуюсь, кто злее ударит по печени
В компании тех, кому всё-таки есть, чего
Ожидать –
В единственной этой игре мне суждено побеждать.
А мне ведь надо, кажется, не так уж много –
Видеть лицо твоё, коснуться случайно, услышать голос,
Чтобы потом хоть как-то себя убедить: ну, вроде боролась,
А что не вышло – да, так бывает; печально; жаль,
Только себя оправдывать не бросай –
Получается хорошо, даже дивно.
И нет больше мыслей, кроме пошлого «помоги мне»,
И я бы давно попросила тебя: помоги,
Хотя лучшей помощью будет удар с ноги,
Так, чтоб с разбега; клянусь, никуда не денусь –
Или с размаху, свободно, башкой нерадивой об стену –
Больно, наверное,
Но не больнее, чем жить той жизнью, которой живу сейчас –
Связанной по рукам и ногам, без ушей и без глаз:
Я – одно обнажённое сердце, вывернутое наизнанку,
Все мои струны наружу, и гриф мой ломок;
Я – заброшенная автостоянка,
Я – обломок,
Я – подушечка для иголок,
И эта вата, летящая во все стороны –
Мои слова, мои Хугин и Мунин, мои вороны;
Слова, существующие вне и помимо меня –
Вербальное отражение ещё одного прожитого дня,
Выпитой пинты пива и пинты пролитых слёз,
То, с чьей помощью мне скоро запишут: невроз,
Берегись, дорогая, это ещё не апофеоз,
Что-то будет потом впереди…
Хочешь сказать, что надо? Хочешь сказать, иди?
Или если идти, то сразу и к чёрту,
Без размена и без серединных стадий,
Чтобы ноги были менее стёртыми
Или вовсе без ссадин?
Может быть, там мне самое место, там, где Кассий, Брут и Иуда?
Я плетусь по синусоиде, и широка её амплитуда –
От греха уныния до эйфории счастливца пьяного,
От уродства до видения красоты в чём-то неисправном.
Видишь, я и сама неисправна тоже;
Взять бы в одну руку всё, что меня гложет –
(То есть вообще всё, возможно)
Да размахнуться и в дальний омут закинуть,
Подняв со дна муть, потревожив кувшинок невинность.
А ты бы рядом, пожалуй, стоял и смотрел –
Поспевший пострел –
И сказал что-нибудь вроде: да, за тебя я рад,
Что провела наконец-то ты этот обряд,
Этот спасительно-жгучий тока разряд
Получила –
А теперь вот, держи, тут твои верёвка и мыло,
Потому что без боли, и чувств, и слов
Смысл существования сводится в ничто,
Сводится к тишине и делению на ноль –
В общем, к бездне с табличкой «полный самоконтроль»
Пройти изволь.
Я тогда закричу – от всеобъемлющей пустоты,
От дыры во мне, что не покроют все мира цветы,
От неспособности что-то создать и родить.
Итак, я выбираю смотреть на тебя, извергаться словами и жить,
Жить и тянуть лямку жалящих чувств…
Знаешь, я об одном тебя попрошу.
Не накладывай на меня епитимью тишины –
В беззвучном диалоге с тобой вся моя жизнь,
Не отлучай от церкви беседы твоей:
Я заклинаю.
Я умоляю.
Согрей.
06.06.15