Жить ой. Но да.
Сейчас расскажу про пример успешного планирования с последующей реализацией. Мы с perky Cole запланировали сходить в СТИ на "Москву-Петушки" — и взяли и сходили. На это ушло всего лишь несколько месяцев. В свете того, что за день до этого я смотрела "Трёх сестёр", получилось довольно иронично, потому что Богомолов и Женовач, как известно, находятся на разных полюсах российского театра. Веселее было бы только в том случае, если бы вместо Ерофеева мы пошли на Чехова: эти двое ещё и "Трёх сестёр" выпустили оба, да с разницей примерно в неделю.
Вообще надо сказать, что весь спектакль я волей-неволе сравнивала историю, сочинённую золотым трио Женовач-Боровский-Исмагилов, с "Вальпургиевой ночью" Марка Захарова. Но сравнивать эти спектакли — занятие всё-таки бессмысленное: они принципиально разные всем, начиная тональностью и количеством процитированных ерофеевских шуток и заканчивая образами Венички. Если Игорь Миркурбанов, в силу своей природы, играет эдакого усталого инфернального циника, то у Алексея Верткова получился скорее чувствительный интеллигент. И то, и то имеет право быть и, в целом, отражает те или иные грани Венички. И поскольку Веничка столь же многогранен, сколь необъятна наша Родина, каждая из этих трактовок хороша, но не сказать, что бескомпромиссна.
В том, как работает Сергей Женовач, мне очень нравится структурированность и скрупулёзный подход к деталям. Последнее, правда, и понятно, потому что когда ставишь в собственном театре, можешь позволить себе роскошь подготовки одной работы в течение целого сезона. Его спектакли в СТИ временами начинаются и продолжаются ещё на входе в зрительный зал, как, например, "Самоубийца". В случае с "Москвой-Петушками" каждого зрителя на сиденье ждёт кусочек бумаги с карандашом — вероятно, для того, чтобы никто не пропустил точную рецептуру коктейля "Слеза комсомолки" (помните: мешать жимолостью, а не повиликой). Но "Москва-Петушки" — это в принципе довольно необычный для Женовача спектакль, что стилистически, что тематически, что лексически. С его постановками вот какое дело: видел одну — считай, видел их все, везде будут кочевать белый и хаки, звонкие голоса и выверение до мелочей. И тут всё это тоже есть — но ещё есть необычный красный цвет, жизнерадостная матерщина и сам выбор Ерофеева вместо более классичных вещей, и потому "Москва-Петушки" выбиваются из ряда.
Спектакль, конечно, делает Алексей Вертков. То, как он излагает текст Ерофеева, местами достаточно просто слушать, закрыв глаза. Его Веничка находится в том блаженном состоянии опьянения, когда законы, по которым работает мир, кажутся совершенно логичными, и ему даже немного завидуешь. Потом, правда, вспоминаешь неутешительный финал и завидовать перестаёшь. Но это никак не отменяет того факта, что почти три часа ты смотришь и слушаешь всё это и тихонечко визжишь внутри себя, потому что видеть, как отличная книга получает отличное сценическое воплощение, всегда прекрасно.
Пожалуй, единственный камень, который я брошу в огород Женовача — это камень за то, что дедушку и внучка Митричей тут задвинули на задний план, тогда как у них в этой истории такое яркое и смешное место. Но это, честное слово, совершенная мелочь по сравнению со всем остальным. Это весёлый и страшный аттракцион про нашу страну, потому что настоящий русский маскот — это пьющий ироничный интеллигент, который всё понимает, но ничего не может изменить. И он уже не приходит в сознание, и никогда не придёт. Вообще-то это должно вселять ужас, но послевкусие остаётся всё-таки тёплое. Может быть, потому, что пьяному и море по колено.
Вот, кстати, что ни говори про Боровского и Исмагилова, а всё-таки любая их сцена — восхитительный кадр и по свету, и по композиции.
Вообще надо сказать, что весь спектакль я волей-неволе сравнивала историю, сочинённую золотым трио Женовач-Боровский-Исмагилов, с "Вальпургиевой ночью" Марка Захарова. Но сравнивать эти спектакли — занятие всё-таки бессмысленное: они принципиально разные всем, начиная тональностью и количеством процитированных ерофеевских шуток и заканчивая образами Венички. Если Игорь Миркурбанов, в силу своей природы, играет эдакого усталого инфернального циника, то у Алексея Верткова получился скорее чувствительный интеллигент. И то, и то имеет право быть и, в целом, отражает те или иные грани Венички. И поскольку Веничка столь же многогранен, сколь необъятна наша Родина, каждая из этих трактовок хороша, но не сказать, что бескомпромиссна.
В том, как работает Сергей Женовач, мне очень нравится структурированность и скрупулёзный подход к деталям. Последнее, правда, и понятно, потому что когда ставишь в собственном театре, можешь позволить себе роскошь подготовки одной работы в течение целого сезона. Его спектакли в СТИ временами начинаются и продолжаются ещё на входе в зрительный зал, как, например, "Самоубийца". В случае с "Москвой-Петушками" каждого зрителя на сиденье ждёт кусочек бумаги с карандашом — вероятно, для того, чтобы никто не пропустил точную рецептуру коктейля "Слеза комсомолки" (помните: мешать жимолостью, а не повиликой). Но "Москва-Петушки" — это в принципе довольно необычный для Женовача спектакль, что стилистически, что тематически, что лексически. С его постановками вот какое дело: видел одну — считай, видел их все, везде будут кочевать белый и хаки, звонкие голоса и выверение до мелочей. И тут всё это тоже есть — но ещё есть необычный красный цвет, жизнерадостная матерщина и сам выбор Ерофеева вместо более классичных вещей, и потому "Москва-Петушки" выбиваются из ряда.
Спектакль, конечно, делает Алексей Вертков. То, как он излагает текст Ерофеева, местами достаточно просто слушать, закрыв глаза. Его Веничка находится в том блаженном состоянии опьянения, когда законы, по которым работает мир, кажутся совершенно логичными, и ему даже немного завидуешь. Потом, правда, вспоминаешь неутешительный финал и завидовать перестаёшь. Но это никак не отменяет того факта, что почти три часа ты смотришь и слушаешь всё это и тихонечко визжишь внутри себя, потому что видеть, как отличная книга получает отличное сценическое воплощение, всегда прекрасно.
Пожалуй, единственный камень, который я брошу в огород Женовача — это камень за то, что дедушку и внучка Митричей тут задвинули на задний план, тогда как у них в этой истории такое яркое и смешное место. Но это, честное слово, совершенная мелочь по сравнению со всем остальным. Это весёлый и страшный аттракцион про нашу страну, потому что настоящий русский маскот — это пьющий ироничный интеллигент, который всё понимает, но ничего не может изменить. И он уже не приходит в сознание, и никогда не придёт. Вообще-то это должно вселять ужас, но послевкусие остаётся всё-таки тёплое. Может быть, потому, что пьяному и море по колено.
Вот, кстати, что ни говори про Боровского и Исмагилова, а всё-таки любая их сцена — восхитительный кадр и по свету, и по композиции.